LibCat » Книги » Проза » Современная проза » Айрис Мёрдок - Под сетью - английский и русский параллельные тексты

Айрис Мёрдок - Под сетью - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Айрис Мёрдок - Под сетью - английский и русский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Современная проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Под сетью - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Айрис Мёрдок
Жанр:
Современная проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
5 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 100
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Под сетью - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Под сетью - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Одиночества встречаются, сталкиваются, схлестываются. Пытаются вырваться из накрывшей их цепи случайностей, нелепостей, совпадений. Но сеть возможно разорвать лишь ценой собственной, в осколки разлетевшейся жизни, потому что сеть — это и есть жизнь...

Под сетью - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Под сетью - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

After I had cleaned the rooms there was an interval in my work, during which I would retire into my cubby hole where there is just room to sit, and read the evening papers by a dim electric light.	После уборки палат в моей работе наступал перерыв, я удалялся в свой чуланчик, где едва хватало места, чтобы сесть, и там при свете тусклой лампочки просматривал вечерние газеты.
There was no window in the cubby hole, and as all the walls were covered with people's coats hanging on pegs, it was rather like the inside of a wardrobe.	Окна в чуланчике не было, а поскольку стены его были сплошь завешаны пиджаками и пальто, он напоминал платяной шкаф.
I didn't mind this, as the insides of wardrobes have always had, since childhood, a peculiar fascination for me, no doubt for reasons known to psychoanalysts.	Это меня не смущало: внутренность платяных шкафов с детства имеет для меня притягательную силу, очевидно по причинам, известным психоаналитикам.
I did, however, dislike the dim light, and on the second day provided, at my own expense, a more powerful electric light bulb: which was confiscated on the third day by Stitch and the dim one put back again.	А вот тусклый свет мне определенно не нравился, и на второй же день я ввернул лампочку посильнее, приобретенную за собственный счет; однако на третий день Стич ее конфисковал и заменил прежней.
There I sat, perusing the Evening Standard, and, as I read, the rumours of the outside world came to me like distant cries or the sounds of battles far away in time and space.	Пока я сидел там, углубившись в "Ивнинг стандард", смутные звуки внешнего мира долетали до меня, как шум битвы, далекой и давней.
Lefty's name occurred quite often; and once a whole editorial was devoted to him, couched in terms designed to suggest simultaneously that he was a serious public menace and that he was a petty street-corner agitator who was beneath contempt.	В газетах часто мелькала фамилия Лефти; однажды ему была посвящена целая передовица, написанная с таким расчетом, чтобы создать впечатление, будто этот человек - серьезная угроза общественному порядку и одновременно мелкий уличный агитатор, недостойный даже презрения.
I noticed that a grand meeting was to be organized by the Independent Socialists in West London in a day or two, and it was apropos of this that the editor was calling on the optimates to exercise this peculiar blend of negligence and strong measures.	Я прочел также, что через день или два независимые социалисты организуют в Западном Лондоне грандиозный митинг, - по этому поводу редактор и призывал патрициев одновременно к пренебрежению и решительным мерам.
Homer K. Pringsheim had held a press conference in London at which he had said that the British and American film industries had much to learn from each other, and had departed for the Italian Riviera.	Гомер К.Прингсхейм устроил в Лондоне пресс-конференцию, на которой заявил, что английская и американская кинематографии могут многому друг у друга поучиться, а затем отбыл на Итальянскую Ривьеру.
Others names which I looked for were not there.	Другие фамилии, которые я искал, мне пока не попадались.
I enjoyed this part of the day too.	Этот час я тоже любил.
By this time I could combine a considerable feeling of tiredness with a feeling which was almost entirely new to me, that of having done something.	Усталость сочеталась к этому времени с другим ощущением, дотоле мне почти незнакомым, - что я что-то сделал.

Such intellectual work as I have ever accomplished has always left me with a sense of having achieved nothing: one looks back through the thing as through an empty shell; but whether this is because of the nature of intellectual work as such, or whether it is because I am no good, I have never been able to decide.	После той умственной работы, какой я до сих пор занимался, у меня всегда оставалось такое чувство, будто я не достиг ничего: оглядываешься потом на свою работу, а она просвечивает, как пустая шелуха; но объясняется ли это характером умственной работы как таковой, или же тем, что я сам никуда не гожусь, - этого я никогда не мог решить.
If one no longer feels in living contact with whatever thought the work contains, the thing seems at best dry and at worst stinking; and if one does still feel this contact the work is infected through it with the shifting emptiness of present thought.	Когда утрачиваешь живую связь с той идеей, что содержится в работе, сама работа кажется в лучшем случае сухой, а в худшем -омерзительной; если же продолжаешь ощущать эту связь, то вся работа окажется заражена переменчивостью и пустотой современных идей.
Though it may be that if one had any present thoughts that were at all considerable they would not have this quality of emptiness.	Возможно, впрочем, если бы у меня самого были сколько-нибудь стоящие идеи, они не казались бы такими уж пустыми.
I wonder if Kant, as he conceived his Copernican Revolution, said to himself from time to time,	Интересно, не говорил ли себе время от времени Кант, когда задумывал переосмысление системы Коперника:
'But this is nothing, nothing'?	"А может быть, все это вздор?"
I should like to think that he did.	Хотелось бы думать, что так оно и было.
I had decided to wait for the weekend before making another attempt to contact Hugo.	Новые попытки найти Хьюго я решил отложить до конца недели.
The sense of my own destiny, which had so curiously deserted me during the days when I had been lying on Dave's camp-bed, had now returned, and I felt sure that whatever god had arranged for me and Hugo to have deeply to do with one another would not leave his work unfinished.	Чувство предопределенности, так странно покинувшее меня в те дни, когда я лежал на походной койке Дэйва, теперь вернулось, и я был убежден, что неведомые боги, которые так тесно переплели наши судьбы - мою и Хьюго, - доведут свою работу до конца.
On this matter I felt for the moment a certain calm.	По этому поводу я пока не очень-то волновался.
I was more anxious about letters from France, and perhaps most anxious of all about Finn, of whom there was still not a breath of news.	Больше меня тревожило отсутствие писем из Франции, а еще больше, пожалуй, Финн, от которого по-прежнему не было ни слуху ни духу.
Dave had said that we ought to start making inquiries, but this was impossible for the simple reason that there was nowhere where we could inquire.	Дэйв как-то сказал, что пора бы навести о нем справки, но это исключалось по той простой причине, что справляться было негде.
Finn had no friends in London, so far as we knew, except ourselves, and concerning his present whereabouts we could not even get as far as framing a theory.	У Финна, насколько мы знали, не было в Лондоне знакомых, кроме нас, и мы не могли даже построить никакой теории относительно его местонахождения.
Dave had suggested going to the police, but I was against this.	Дэйв предложил заявить в полицию, но это я отверг.
If Finn was drinking himself to death somewhere, that was Finn's business, and it would be my last sad act of friendship to leave him to it.	Если Финн где-нибудь спивается насмерть, это его личное дело, и последним, пусть и меланхолическим проявлением дружеских чувств будет оставить его в покое.