LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты

Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Виктор Гюго
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
5 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 100
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.

Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

This hall, which was tolerably remote from the caf?, with which it was connected by an extremely long corridor, had two windows and an exit with a private stairway on the little Rue des Gr?s.	В этой зале, достаточно отдаленной от самого кафе, с которым ее соединял длиннейший коридор, было два окна и выход по потайной лестнице на улочку Гре.
There they smoked and drank, and gambled and laughed.	Здесь курили, пили, играли в игры, смеялись.
There they conversed in very loud tones about everything, and in whispers of other things.	Здесь во всеуслышание говорили о всякой всячине, а шепотом об иных делах.
An old map of France under the Republic was nailed to the wall,-a sign quite sufficient to excite the suspicion of a police agent.	К стене - этого обстоятельства было вполне достаточно, чтобы заставить насторожиться полицейского агента, - была прибита старая карта республиканской Франции.
The greater part of the Friends of the A B C were students, who were on cordial terms with the working classes.	Большинство Друзей азбуки составляли студенты, заключившие сердечный союз кое с кем из рабочих.
Here are the names of the principal ones. They belong, in a certain measure, to history: Enjolras, Combeferre, Jean Prouvaire, Feuilly, Courfeyrac, Bahorel, Lesgle or Laigle, Joly, Grantaire.	Вот имена главарей - они до некоторой степени принадлежат истории: Анжольрас, Комбефер, Жан Прувер, Фейи, Курфейрак, Баорель, Легль или л'Эгль, Жоли, Грантер.
These young men formed a sort of family, through the bond of friendship.	Молодые люди, связанные между собой дружбой, составляли как бы одну семью.
All, with the exception of Laigle, were from the South.	Все, за исключением Легля, были южане.
This was a remarkable group.	Это был замечательный кружок.
It vanished in the invisible depths which lie behind us.	Он исчез в безднах, оставшихся позади.
At the point of this drama which we have now reached, it will not perhaps be superfluous to throw a ray of light upon these youthful heads, before the reader beholds them plunging into the shadow of a tragic adventure.	В начале драматических событий, к описанию которых мы подошли, пожалуй, будет нелишним бросить луч света на эти юные головы, прежде чем читатель увидит, как они погрузятся во мрак своего трагического предприятия.
Enjolras, whose name we have mentioned first of all,-the reader shall see why later on,-was an only son and wealthy.	Анжольрас, которого мы назвали первым, - а почему именно его, станет ясно впоследствии, -был единственным сыном богатых родителей.
Enjolras was a charming young man, who was capable of being terrible.	Это был очаровательный молодой человек, способный, однако, внушать страх.
He was angelically handsome. He was a savage Antinous.	Он был прекрасен, как ангел, и походил на Антиноя, но только сурового.
One would have said, to see the pensive thoughtfulness of his glance, that he had already, in some previous state of existence, traversed the revolutionary apocalypse.	По блеску его задумчивых глаз можно было подумать, что в одном из предшествовавших своих существований он уже пережил Апокалипсис революции.
He possessed the tradition of it as though he had been a witness.	Он усвоил ее традиции как очевидец.
He was acquainted with all the minute details of the great affair.	Знал до мельчайших подробностей все великие ее дела.

A pontifical and warlike nature, a singular thing in a youth.	Как это ни странно для юноши, по натуре он был первосвященник и воин.
He was an officiating priest and a man of war; from the immediate point of view, a soldier of the democracy; above the contemporary movement, the priest of the ideal.	Священнодействуя и воинствуя, он являлся солдатом демократии, если рассматривать его с точки зрения нынешнего дня, и жрецом идеала -если подняться над современностью.
His eyes were deep, his lids a little red, his lower lip was thick and easily became disdainful, his brow was lofty.	У него были глубоко сидящие глаза со слегка красноватыми веками, рот с пухлой нижней губой, на которой часто мелькало презрительное выражение, большой лоб.
A great deal of brow in a face is like a great deal of horizon in a view.	Высокий лоб на лице - то же, что высокое небо на горизонте.
Like certain young men at the beginning of this century and the end of the last, who became illustrious at an early age, he was endowed with excessive youth, and was as rosy as a young girl, although subject to hours of pallor.	Подобно некоторым молодым людям начала нынешнего и конца прошлого века, рано прославившимся, он весь сиял молодостью и, хотя бледность порой покрывала его щеки, был свеж, как девушка.
Already a man, he still seemed a child.	Достигнув зрелости мужчины, он все еще выглядел ребенком.
His two and twenty years appeared to be but seventeen; he was serious, it did not seem as though he were aware there was on earth a thing called woman.	Ему было двадцать два года, а на вид -семнадцать. Он был строгого поведения и, казалось, не подозревал, что на свете есть существо, именуемое женщиной.
He had but one passion-the right; but one thought-to overthrow the obstacle.	Им владела одна страсть справедливость и одна мысль - ниспровергнуть стоящие на пути к ней препятствия.
On Mount Aventine, he would have been Gracchus; in the Convention, he would have been Saint-Just.	На Авентинском холме он был бы Гракхом, в Конвенте - Сен-Жюстом.
He hardly saw the roses, he ignored spring, he did not hear the carolling of the birds; the bare throat of Evadne would have moved him no more than it would have moved Aristogeiton; he, like Harmodius, thought flowers good for nothing except to conceal the sword.	Он почти не замечал цветения роз, не знал, что такое весна, не слышал пенья птиц. Обнаженная грудь Эваднеи взволновала бы его не более, чем Аристогитона. Для него, как для Г армодия, цветы годились лишь на то, чтобы прятать в них меч.
He was severe in his enjoyments.	Серьезность не покидала его даже в часы веселья.
He chastely dropped his eyes before everything which was not the Republic.	Он целомудренно опускал глаза перед всем, что не являлось республикой.
He was the marble lover of liberty.	Это был твердый, как гранит, возлюбленный свободы.
His speech was harshly inspired, and had the thrill of a hymn.	Речь его дышала суровым вдохновением и звучала гимном.
He was subject to unexpected outbursts of soul.	Ему были свойственны неожиданные взлеты мыслей.
Woe to the love-affair which should have risked itself beside him!	Затее завести с ним интрижку грозил неминуемый провал.