LibCat » Книги » Проза » Современная проза » Айрис Мердок - О приятных и праведных [английский и русский параллельные тексты]

Айрис Мердок - О приятных и праведных [английский и русский параллельные тексты]

Здесь есть возможность читать онлайн «Айрис Мердок - О приятных и праведных [английский и русский параллельные тексты]» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию без сокращений). В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Современная проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
О приятных и праведных [английский и русский параллельные тексты]
Автор:
Айрис Мэрдок
Жанр:
Современная проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
5 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 100
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

О приятных и праведных [английский и русский параллельные тексты]: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «О приятных и праведных [английский и русский параллельные тексты]»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

В основе романа «О приятных и праведных» лежит расследование самоубийства одного из служащих Министерства внутренних дел, совершенное прямо в служебном кабинете. Шантаж и супружеская неверность, черная магия и роковая женщина-вамп, предательство и преступление, сложные хитросплетения человеческих отношений, сопряженные с захватывающими приключениями, романтическими и опасными, составляют канву повествования. Блистательные диалоги, неожиданные повороты сюжета, глубокие и тонкие психологические портреты героев, великолепная проза — все это позволяет с полным основанием отнести роман «О приятных и праведных» к лучшим образцам творчества Айрис Мердок.

О приятных и праведных [английский и русский параллельные тексты] — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «О приятных и праведных [английский и русский параллельные тексты]», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

From her education in art she had acquired no positive central bent or ability, nor even any knowledge of the history of painting, but rather a sort of craving for immediate and ephemeral 'artistic activity'.	Образование в области искусства не помогло ей определить для себя центральное направление, основную склонность или хотя бы изучить историю живописи - оно, скорее, пробудило позыв к непосредственному и легковесному "творчеству".
This had by now become, in perhaps the only form in which she could know it, a spiritual hunger.	Он-то со временем и вылился в единственно доступный ей вид духовного голода.
She and her comrades had indeed observed certain rules of conduct which had something of the status of tribal taboos.	В кругу ее товарищей принято было следовать неким правилам поведения, в чем-то сродни по своей роли племенным запретам.
But Jessica had never developed the faculty of colouring and structuring her surroundings into a moral habitation, the faculty which is sometimes called moral sense.	Однако Джессика так и не развила в себе способность лепить и строить из окружающего среду своего нравственного обитания -способность, именуемую подчас нравственной основой.
She kept her world denuded out of a fear of convention.	Она, из страха перед общепринятым, оголила свой мир.
Her morality lacked coherent motives.	Установкам ее поведения недоставало внятных обоснований.
Her contacts with her contemporaries, and she met no one except her contemporaries, and her very strict contemporaries at that, were so public and so free as to become finally without taste.	Ее общение со сверстниками - а ни с кем, кроме сверстников, и притом в самом узком смысле слова, она не общалась - отличалось такой пригодностью и свободой, что выродилось наконец в безвкусицу.
She even became used to making love in the presence of third and fourth parties, not out of any perversity, but as a manifestation of her freedom.	Она привыкла к интимной близости в присутствии третьих и даже четвертых лиц - не по извращенности натуры, а как к проявлению свободы.
After all, accommodation was limited, and nobody marked, nobody minded.	К тому же и условия были ограничены, да и никого это не задевало, никого не трогало.
Jessica had thought herself in love on a number of occasions but in fact her attention had been very much more concentrated upon not having a baby.	Случалось, и не однажды, что Джессика принимала очередную встречу за любовь, но главная ее забота была, как бы не заиметь ребенка.
Perpetual change and no hard feelings was the general rule, and one which had kept Jessica, who religiously obeyed it, both inexperienced and in a sense uncorrupted and innocent.	Вечные перемены - и никаких обид, гласило основное правило, и Джессика, неукоснительно следуя ему, оставалась неискушенной и неиспорченной - невинной, в известном смысле слова.
There was a kind of honesty in her mode of life.	Была своеобразная честность в ее образе жизни.
Her integrity took the form of a contempt for the fixed, the permanent, the solid, in general 'the old', a contempt which, as she grew older herself, became a sort of deep fear.	Верность идее вылилась у нее в форму презрения ко всему основательному, устойчивому, прочному, - к "старому", одним словом; презрения, которое, по мере того как сама она становилась старше, перерастало в глубоко спрятанный страх.

So it was that some poor untutored craving in her for the Absolute, for that which after all is most fixed, most permanent, most solid and most old, had to express itself incognito.	И сиротливая нутряная тяга к Абсолюту - к тому, чего, в конечном счете, нет основательней, устойчивее, прочней и старше - должна была поневоле находить себе выражение анонимно.
So Jessica sought to create and to love that which was perfect but momentary.	Так Джессика тщилась создавать и любить то, что совершенно и вместе с тем недолговечно.
This was the zeal, this fanaticism, which she attempted to communicate to the children whom she taught at school.	Эту свою увлеченность, эту одержимость пыталась она передать детям, которым преподавала в школе.
She taught them to work with paper, which could be crumpled up at the end of the lesson, with plasticine, which could be squeezed back into shapeless lumps, with bricks and stones and coloured balls which could be jumbled together again; and if paint was ever spread upon a white surface it was to move like a river, like a mist, like the changing formations of the world of clouds.	Она учила их работать с бумагой, которую можно скомкать в конце урока; с пластилином, который можно смять обратно в бесформенный комок; с кубиками, камешками, разноцветными шариками, которые можно снова перемешать как попало, и если на белую поверхность наносили краску, ей полагалось растекаться рекой, пеленой тумана, изменчивыми образованиями из мира облаков.
No one was ever allowed to copy anything; and a little boy who once wanted to take one of his paper constructions home to show his mother was severely reprimanded.	Копировать что бы то ни было никому не разрешалось, а малыш, которому захотелось однажды забрать очередное свое бумажное сооружение домой и показать маме, получил строгий выговор.
'So it's all play, Miss?' a child had said to Jessica at last in a puzzled tone.	- Так это что, мисс, все понарошку? - озадаченно спросил наконец у Джессики кто-то из детей.
At that moment Jessica felt the glowing pride of the successful teacher.	Для Джессики то была минута горделивого педагогического торжества.
Jessica's refusal to compromise with 'the fixed' which was for her the analogue of, which perhaps indeed was, pureness of heart, and which had once made her feel so spiritually superior, had become, by the time she encountered John Ducane, something about which, although she was just as dogmatic, she was a good deal less confident.	Отказ мириться с основательным и прочным, который служил ей - а возможно, и был на самом деле - аналогом душевной чистоты и наделял ее когда-то таким ощущением духовного превосходства, стал внушать ей ко времени знакомства с Джоном Дьюкейном куда меньше уверенности, сколь бы упорно ни цеплялась она за свои прежние взгляды.
Her earliest conversations with Ducane had been arguments in which he had expressed surprise at her ignorance of great painters and she had expressed disapproval of what she regarded as the flaccid promiscuity of his taste.	Первоначальные ее беседы с Дьюкейном перерождались в споры, когда он выражал удивление ее неосведомленностью о великих художниках, а она - неодобрение его дряблой неразборчивости во вкусах.
It appeared that he liked almost everything!	Ему, оказывается, нравилось все подряд!
He liked Giotto and Piero and Tintoretto and Titian and Rubens and Rembrandt and Velasquez and Tiepolo and Ingres and Renoir and Matisse and Bonnard and Picasso!	И Джотто нравился, и Пьеро, и Тинторетто, Тициан и Рубенс, Рембрандт, Веласкес и Тьеполо, Ингр'Ренуар и Матисс, Бонар и Пикассо!
Jessica was not far from thinking that a taste so catholic must be guilty of insincerity.	Подобная всеядность наводила Джессику на мысль о неискренности.
When pressed by John she would cautiously admit to liking one or two individual pictures which she knew well.	Сама она, уступая нажиму Джона, осторожно признавалась, что любит то или иное хорошо ей известное полотно.