LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты

Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Виктор Гюго
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
5 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 100
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.

Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

This quarter of an acre, so poorly planted, so encumbered with mean buildings and sheds, was dear to him, and satisfied his wants.	Эта четверть арпана с такой скудной растительностью, застроенная жалкими сараями и амбарами, была ему дорога и вполне удовлетворяла его.
What more was needed by this old man, who divided the leisure of his life, where there was so little leisure, between gardening in the daytime and contemplation at night?	Что еще нужно было старику, который все досуги своей жизни, где было так мало досуга, делил между садоводством днем и созерцанием ночью?
Was not this narrow enclosure, with the heavens for a ceiling, sufficient to enable him to adore God in his most divine works, in turn?	Разве этого узкого огороженного пространства, где высокое небо заменяло потолок, не было довольно для того, чтобы поклоняться богу в его прекраснейших и совершенных творениях?
Does not this comprehend all, in fact? and what is there left to desire beyond it?	В самом деле, разве в нем не было заключено все? Чего же еще желать?..
A little garden in which to walk, and immensity in which to dream.	Садик для прогулок и вся беспредельность для грез.
At one's feet that which can be cultivated and plucked; over head that which one can study and meditate upon: some flowers on earth, and all the stars in the sky.	У ног его - то, что можно возделывать и собирать; над головой - то, что можно обдумывать и изучать. Немного цветов на земле и все звезды на небе.
CHAPTER XIV-WHAT HE THOUGHT	Глава четырнадцатая О ЧЕМ ОН ДУМАЛ
One last word.	Еще несколько слов.
Since this sort of details might, particularly at the present moment, and to use an expression now in fashion, give to the Bishop of D-- a certain "pantheistical" physiognomy, and induce the belief, either to his credit or discredit, that he entertained one of those personal philosophies which are peculiar to our century, which sometimes spring up in solitary spirits, and there take on a form and grow until they usurp the place of religion, we insist upon it, that not one of those persons who knew Monseigneur Welcome would have thought himself authorized to think anything of the sort.	Все эти подробности, особенно в наше время, могли бы, употребляя распространенные сейчас выражения, внушить мысль о том, что епископ Диньский в некотором роде "пантеист" и что он придерживался - в похвалу это ему или в порицание, вопрос особый - одной из тех присущих нашему веку философских теорий, какие, возникая иногда в одиноких душах, формируются и развиваются, чтобы заступить в них затем место религии. Поэтому мы со всей твердостью заявляем, что никто из лиц, близко знавших монсеньера Бьенвеню, не счел бы себя вправе приписать ему что-либо подобное.
That which enlightened this man was his heart. His wisdom was made of the light which comes from there.	Источником познания для этого человека было его сердце, и мудрость его была соткана из того света, который излучало это сердце.
No systems; many works.	Никаких теорий -и много дел.
Abstruse speculations contain vertigo; no, there is nothing to indicate that he risked his mind in apocalypses.	Туманная философия таит в себе дух заблуждения; ничто не указывало на то, чтобы он когда-либо дерзал углубляться мыслью в ее таинственные дебри.
The apostle may be daring, but the bishop must be timid.	Апостол может быть дерзновенным, но епископу должно быть робким.

He would probably have felt a scruple at sounding too far in advance certain problems which are, in a manner, reserved for terrible great minds.	Видимо, монсеньор Бьенвеню не позволял себе чрезмерно глубокого проникновения в некоторые проблемы, разрешать которые призваны лишь великие и бесстрашные умы.
There is a sacred horror beneath the porches of the enigma; those gloomy openings stand yawning there, but something tells you, you, a passer-by in life, that you must not enter.	У порога тайны живет священный ужас; эти мрачные врата отверсты перед вами, но что-то говорит вам, страннику, идущему мимо, что входить нельзя.
Woe to him who penetrates thither!	Горе тому, кто проникнет туда!
Geniuses in the impenetrable depths of abstraction and pure speculation, situated, so to speak, above all dogmas, propose their ideas to God.	Г ении, погружаясь в бездонные пучины абстракции и чистого умозрения, становясь, так сказать, над догматами веры, изъясняют свои идеи богу.
Their prayer audaciously offers discussion. Their adoration interrogates.	Их молитва смело вызывает на спор, их поклонение вопрошает.
This is direct religion, which is full of anxiety and responsibility for him who attempts its steep cliffs.	Эта религия не имеет посредников, и тот, кто пытается взойти на ее крутые склоны, испытывает тревогу и чувство ответственности.
Human meditation has no limits.	Человеческая мысль не знает границ.
At his own risk and peril, it analyzes and digs deep into its own bedazzlement.	На свой страх и риск она исследует и изучает даже собственное заблуждение.
One might almost say, that by a sort of splendid reaction, it with it dazzles nature; the mysterious world which surrounds us renders back what it has received; it is probable that the contemplators are contemplated.	Пожалуй, можно сказать, что своим сверкающим отблеском она как бы ослепляет самое природу; таинственный мир, окружающий нас, отдает то, что получает, и возможно, что созерцатели сами являются предметом созерцания.
However that may be, there are on earth men who-are they men?-perceive distinctly at the verge of the horizons of reverie the heights of the absolute, and who have the terrible vision of the infinite mountain.	Так или иначе, но на земле существуют люди, впрочем, люди ли это? - которые на далеких горизонтах мечты ясно различают высоты абсолюта, люди, перед которыми встает грозное видение необозримой горы.
Monseigneur Welcome was one of these men; Monseigneur Welcome was not a genius.	Монсеньор Бьенвеню отнюдь не принадлежал к их числу. Монсеньор Бьенвеню не был гением.
He would have feared those sublimities whence some very great men even, like Swedenborg and Pascal, have slipped into insanity.	Его устрашили бы эти вершины духа, откуда даже столь великие умы, как Сведенборг и Паскаль, соскользнули в безумие.
Certainly, these powerful reveries have their moral utility, and by these arduous paths one approaches to ideal perfection.	Бесспорно, эти титанические грезы приносят свою долю нравственной пользы, именно этими трудными путями и приближаются люди к идеальному совершенству.
As for him, he took the path which shortens,-the Gospel's.	Епископ Диньский избрал кратчайшую тропу-Евангелие.