LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Фрэнсис Фицджеральд - По эту сторону рая [английский и русский параллельные тексты]

Фрэнсис Фицджеральд - По эту сторону рая [английский и русский параллельные тексты]

Здесь есть возможность читать онлайн «Фрэнсис Фицджеральд - По эту сторону рая [английский и русский параллельные тексты]» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
По эту сторону рая [английский и русский параллельные тексты]
Автор:
Фрэнсис Скотт Фицджеральд
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
3 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 60
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

По эту сторону рая [английский и русский параллельные тексты]: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «По эту сторону рая [английский и русский параллельные тексты]»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Первый, носящий автобиографические черты роман великого Фицджеральда. Книга, ставшая манифестом для американской молодежи "джазовой эры". У этих юношей и девушек не осталось идеалов, они доверяют только самим себе. Они жадно хотят развлекаться, наслаждаться жизнью, хрупкость которой уже успели осознать. На первый взгляд героев Фицджеральда можно счесть пустыми и легкомысленными. Но, в сущности, судьба этих "бунтарей без причины", ищущих новых представлений о дружбе и отвергающих мещанство и ханжество "отцов", глубоко трагична. Их бунт обречен — и только сами они пока еще об этом не догадываются…

По эту сторону рая [английский и русский параллельные тексты] — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «По эту сторону рая [английский и русский параллельные тексты]», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

It was Amory's dear old friend, his and the others'-for the church was full of people with daft, staring faces, the most exalted seeming the most stricken.	Для Эмори это был все тот же милый старый друг, и не для него одного - в церкви было полно людей с растерянными, подавленными лицами, и больше всех, казалось, были удручены самые высокопоставленные.
The cardinal, like an archangel in cope and mitre, sprinkled the holy water; the organ broke into sound; the choir began to sing the Requiem Eternam.	Кардинал, подобный архангелу в ризах и в митре, покропил святой водой, загудел орган, и певчие запели "Requiem Eternam".
All these people grieved because they had to some extent depended upon Monsignor.	Все эти люди горевали потому, что при жизни монсеньора в той или иной мере полагались на него.
Their grief was more than sentiment for the "crack in his voice or a certain break in his walk," as Wells put it.	Горе их было больше, чем грусть о его "чуть надтреснутом голосе или чуть припадающей походке", как выразил это Уэллс.
These people had leaned on Monsignor's faith, his way of finding cheer, of making religion a thing of lights and shadows, making all light and shadow merely aspects of God.	Эти люди опирались на веру монсеньора, на его дар не падать духом, видеть в религии и свет, и тени, видеть всякий свет и всякие тени лишь как грани Бога.
People felt safe when he was near.	Когда он был близко, люди переставали бояться.
Of Amory's attempted sacrifice had been born merely the full realization of his disillusion, but of Monsignor's funeral was born the romantic elf who was to enter the labyrinth with him.	Из попытки Эмори принести себя в жертву родилось только твердое понимание того, что никаких иллюзий у него не осталось, а из похорон монсеньора родился романтический эльф, готовый вместе с Эмори вступить в лабиринт.
He found something that he wanted, had always wanted and always would want-not to be admired, as he had feared; not to be loved, as he had made himself believe; but to be necessary to people, to be indispensable ; he remembered the sense of security he had found in Burne.	Он обрел нечто такое, в чем всегда ощущал, всегда будет ощущать потребность, - не вызывать восхищение, чего прежде опасался, не вызывать любовь, в чем сумел себя убедить, но стать нужным другим, стать необходимым, он вспомнил, какая спокойная сила исходила от Бэрна.
Life opened up in one of its amazing bursts of radiance and Amory suddenly and permanently rejected an old epigram that had been playing listlessly in his mind:	Жизнь раскрывалась в одном из своих поразительных озарений, и Эмори разом и бесповоротно отбросил старый афоризм, которым не прочь бывал лениво себя потешить:
"Very few things matter and nothing matters very much."	"Очень мало что имеет значение, а большого значения не имеет ничто".
On the contrary, Amory felt an immense desire to give people a sense of security.	Сейчас, напротив, он ощущал сильнейшее желание вливать в людей уверенность и силы.
The Big Man with Goggles	Толстяк в консервах
On the day that Amory started on his walk to Princeton the sky was a colorless vault, cool, high and barren of the threat of rain.	В тот день, когда Эмори пустился пешком в Принстон, небо было как бесцветный свод, прохладное, высокое, не таящее угрозы дождя.
It was a gray day, that least fleshly of all weathers; a day of dreams and far hopes and clear visions.	Пасмурный день, самая бесплотная погода, день для мечтаний, далеких надежд, ясных видений.

It was a day easily associated with those abstract truths and purities that dissolve in the sunshine or fade out in mocking laughter by the light of the moon.	День, словно созданный для тех чистых построений и абстрактных истин, что испаряются на солнце либо тонут в издевательском смехе при свете луны.
The trees and clouds were carved in classical severity; the sounds of the countryside had harmonized to a monotone, metallic as a trumpet, breathless as the Grecian urn.	Деревья и облака были прорисованы с классической четкостью, деревенские звуки сливались в единый гул, металлический, как труба, беззвучный, как греческая урна у Китса.
The day had put Amory in such a contemplative mood that he caused much annoyance to several motorists who were forced to slow up considerably or else run him down.	Погода привела Эмори в столь созерцательное настроение, что он причинил немалую досаду нескольким автомобилистам: чтобы не наехать на него, им пришлось значительно сбавить скорость.
So engrossed in his thoughts was he that he was scarcely surprised at that strange phenomenon-cordiality manifested within fifty miles of Manhattan-when a passing car slowed down beside him and a voice hailed him.	Так глубоко он ушел в свои мысли, что не очень удивился, когда какая-то машина затормозила рядом с ним и чей-то голос окликнул его -проявление человечности, почти небывалое в радиусе пятидесяти миль от Манхэттена.
He looked up and saw a magnificent LocomobilelO in which sat two middle-aged men, one of them small and anxious looking, apparently an artificial growth on the other who was large and begoggled and imposing.	Подняв голову, он увидел роскошный автомобиль, в котором сидели двое немолодых мужчин: один - маленький человечек с озабоченным лицом, по всей видимости паразитирующий на втором - крупном, внушительном, в очках-консервах.
"Do you want a lift?" asked the apparently artificial growth, glancing from the corner of his eye at the imposing man as if for some habitual, silent corroboration.	- Хотите, подвезем? - спросил паразитирующий, уголком глаза взглянув на внушительного, словно по привычке испрашивая у него молчаливого подтверждения.
"You bet I do.	- Еще бы не хотеть.
Thanks."	Спасибо.
The chauffeur swung open the door, and, climbing in, Amory settled himself in the middle of the back seat. He took in his companions curiously.	Шофер распахнул дверцу, и Эмори, усевшись посередине заднего сиденья, с интересом пригляделся к своим спутникам.
The chief characteristic of the big man seemed to be a great confidence in himself set off against a tremendous boredom with everything around him.	Он решил, что отличительная черта толстяка -безграничная уверенность в себе, притом что все окружающее вызывает у него смертельную скуку.
That part of his face which protruded under the goggles was what is generally termed "strong"; rolls of not undignified fat had collected near his chin; somewhere above was a wide thin mouth and the rough model for a Roman nose, and, below, his shoulders collapsed without a struggle into the powerful bulk of his chest and belly.	Его лицо, в той части, что не была скрыта очками, принадлежало к разряду "сильных"; подбородок утопал в респектабельных валиках жира; выше имелись длинные тонкие губы и черновой набросок римского носа, ниже плечи без борьбы давали себя поглотить мощной массе груди и живота.
He was excellently and quietly dressed.	Одет он был превосходно и строго.
Amory noticed that he was inclined to stare straight at the back of the chauffeur's head as if speculating steadily but hopelessly some baffling hirsute problem.	Эмори заметил, что он почти все время смотрит в затылок шоферу, словно упорно, но тщетно стараясь решить какую-то сложную шевелюрную проблему.