LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты

Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Виктор Гюго
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
5 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 100
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.

Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

She wore a gown of mauve bar?ge, little reddish brown buskins, whose ribbons traced an X on her fine, white, open-worked stockings, and that sort of muslin spencer, a Marseilles invention, whose name, canezou, a corruption of the words quinze ao?t, pronounced after the fashion of the Canebi?re, signifies fine weather, heat, and midday.	На ней было барежевое платье розовато-лилового цвета, маленькие темно-красные башмачки-котурны, с лентами, перекрещивающимися на тонких белых ажурных чулках, и тот самый муслиновый спенсер, который придумали марсельцы и название которого -"канзу" (искаженное на канебьерский лад: quinzе aout) - означало пятнадцатое августа, то есть хорошую погоду, зной, полдень.
The three others, less timid, as we have already said, wore low-necked dresses without disguise, which in summer, beneath flower-adorned hats, are very graceful and enticing; but by the side of these audacious outfits, blond Fantine's canezou, with its transparencies, its indiscretion, and its reticence, concealing and displaying at one and the same time, seemed an alluring godsend of decency, and the famous Court of Love, presided over by the Vicomtesse de Cette, with the sea-green eyes, would, perhaps, have awarded the prize for coquetry to this canezou, in the contest for the prize of modesty.	Остальные три девушки, как мы уже говорили, менее робкие, были откровенно декольтированы, что летом, в сочетании со шляпками, украшенными цветами, придавало им очень изящный и задорный вид. Однако рядом с этими смелыми костюмами прозрачное канзу белокурой Фантины, с его нескромностью и недомолвками, что-то скрывавшее и в то же время что-то обнажавшее, казалось дерзкой находкой приличия; пожалуй, знаменитый суд любви, где председательствовала виконтесса де Сет, обладавшая глазами цвета морской воды, скорее вручил бы этому канзу приз за кокетливость, нежели за целомудрие, на которое оно претендовало.
The most ingenious is, at times, the wisest.	Нередко наивность оказывается величайшим искусством.
This does happen.	Это случается.
Brilliant of face, delicate of profile, with eyes of a deep blue, heavy lids, feet arched and small, wrists and ankles admirably formed, a white skin which, here and there allowed the azure branching of the veins to be seen, joy, a cheek that was young and fresh, the robust throat of the Juno of AEgina, a strong and supple nape of the neck, shoulders modelled as though by Coustou, with a voluptuous dimple in the middle, visible through the muslin; a gayety cooled by dreaminess; sculptural and exquisite-such was Fantine; and beneath these feminine adornments and these ribbons one could divine a statue, and in that statue a soul.	Ослепительный цвет лица, тонкий профиль, темно-голубые глаза, тяжелые веки, изящные маленькие ножки с высоким подъемом и тонкой лодыжкой, восхитительные руки, белая кожа с сетью голубых жилок, свежие детские щечки, сильная и гибкая шея эгинских Юнон, крепкий изящный затылок, плечи, словно изваянные резцом Кусту, с двумя просвечивающими сквозь тонкий муслин сладострастными ямочками, веселость, слегка сдерживаемая мечтательностью, скульптурные, изысканные формы -такова была Фантина; под тканями и лентами вы чувствовали статую и в этой статуе - живую душу.
Fantine was beautiful, without being too conscious of it.	Фантина была прекрасна, сама того не сознавая.
Those rare dreamers, mysterious priests of the beautiful who silently confront everything with perfection, would have caught a glimpse in this little working-woman, through the transparency of her Parisian grace, of the ancient sacred euphony.	Немногие мечтатели, таинственные служители культа красоты, которые молча сравнивают с совершенством все, что видят, уловили бы в юной швее сквозь прозрачную дымку парижского изящества античную и священную гармонию.
This daughter of the shadows was thoroughbred.	В этой безвестной девушке чувствовалась порода.
She was beautiful in the two ways-style and rhythm.	Она соединяла в себе красоту стиля и красоту ритма.
Style is the form of the ideal; rhythm is its movement.	Стиль-форма идеала, ритм- его движение.

We have said that Fantine was joy; she was also modesty.	Мы уже сказали, что Фантина была воплощенная радость; Фантина была воплощенная стыдливость.
To an observer who studied her attentively, that which breathed from her athwart all the intoxication of her age, the season, and her love affair, was an invincible expression of reserve and modesty.	Наблюдатель, внимательно присмотревшись к ней, заметил бы, что сквозь опьянение юностью, весной и любовью в ней просвечивало выражение непреодолимой сдержанности н скромности.
She remained a little astonished.	Она всегда казалась слегка удивленной.
This chaste astonishment is the shade of difference which separates Psyche from Venus.	Это целомудренное удивление и есть оттенок, отличающий Психею от Венеры.
Fantine had the long, white, fine fingers of the vestal virgin who stirs the ashes of the sacred fire with a golden pin.	У Фантины были длинные, белые и тонкие пальцы весталки, которая ворошит пепел священного огня золотым прутом.
Although she would have refused nothing to Tholomy?s, as we shall have more than ample opportunity to see, her face in repose was supremely virginal; a sort of serious and almost austere dignity suddenly overwhelmed her at certain times, and there was nothing more singular and disturbing than to see gayety become so suddenly extinct there, and meditation succeed to cheerfulness without any transition state.	Хотя, как мы это слишком ясно увидим из дальнейшего, она ни в чем не отказала Толомьесу, лицо ее в минуты покоя выражало чистейшую непорочность; печать серьезного, почти строгого достоинства внезапно появлялась на нем в иные часы; нельзя было без удивления и волнения смотреть, как быстро угасала на нем веселость и как, без всякого перехода, безмятежная ясность сменялась глубокой сосредоточенностью.
This sudden and sometimes severely accentuated gravity resembled the disdain of a goddess.	Эта внезапная серьезность, порой выраженная очень резко, походила на высокомерие богини.
Her brow, her nose, her chin, presented that equilibrium of outline which is quite distinct from equilibrium of proportion, and from which harmony of countenance results; in the very characteristic interval which separates the base of the nose from the upper lip, she had that imperceptible and charming fold, a mysterious sign of chastity, which makes Barberousse fall in love with a Diana found in the treasures of Iconia.	Лоб, нос и подбородок представляли ту идеальную линию, совершенно отличную от идеальных пропорций, которая и обусловливает гармонию лица; а в характерном промежутке между основанием носа и верхней губой у нее была та едва заметная очаровательная ямочка -таинственная примета целомудрия, - благодаря которой Барбаросса влюбился в Диану, найденную при раскопках в Иконии.
Love is a fault; so be it.	Любовь-грех, пусть так!
Fantine was innocence floating high over fault.	Фантина была невинностью, всплывшей над пучиной греха.
CHAPTER IV-THOLOMY?S IS SO MERRY THAT HE SINGS A SPANISH DITTY	Глава четвертая. ТОЛОМЬЕС ТАК ВЕСЕЛ, ЧТО ПОЕТ ИСПАНСКУЮ ПЕСЕНКУ
That day was composed of dawn, from one end to the other.	Весь этот день от начала до конца был соткан из лучей утренней зари.
All nature seemed to be having a holiday, and to be laughing.	Казалось, всю природу отпустили на каникулы и она ликует.