LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты

Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Виктор Гюго
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
5 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 100
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.

Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

He was absorbed, in fact.	И действительно, он был поглощен своими мыслями.
Athwart the unhealthy perceptions of an incomplete nature and a crushed intelligence, he was confusedly conscious that some monstrous thing was resting on him.	Сквозь дымку болезненных восприятий недоразвитой натуры и угнетенного сознания он смутно ощущал, что над ним тяготеет какая-то чудовищная сила.
In that obscure and wan shadow within which he crawled, each time that he turned his neck and essayed to raise his glance, he perceived with terror, mingled with rage, a sort of frightful accumulation of things, collecting and mounting above him, beyond the range of his vision,-laws, prejudices, men, and deeds,-whose outlines escaped him, whose mass terrified him, and which was nothing else than that prodigious pyramid which we call civilization.	Пытаясь оглянуться и оторвать взгляд от тусклого и унылого полумрака, в котором он прозябал, Жан Вальжан всякий раз с яростью и страхом видел, как воздвигается над ним, уступ за уступом, круто вздымаясь в недоступную для глаза высь, какая-то жуткая громада вещей, законов, предрассудков, людей и событий, - громада, чьи очертания ускользали от него, чья давящая масса преисполняла его отчаянием; пред ним была колоссальная пирамида, называемая нами цивилизацией.
He distinguished, here and there in that swarming and formless mass, now near him, now afar off and on inaccessible table-lands, some group, some detail, vividly illuminated; here the galley-sergeant and his cudgel; there the gendarme and his sword; yonder the mitred archbishop; away at the top, like a sort of sun, the Emperor, crowned and dazzling.	В этой полной движения и бесформенной груде он вдруг различал то совсем рядом с собой, то вдали, на недосягаемых высотах, какую-нибудь ярко освещенную группу или отдельную фигуру: надсмотрщика с палкой, жандарма с саблей или архиепископа в митре, а на вершине в солнечном нимбе, самого императора в сверкающей короне.
It seemed to him that these distant splendors, far from dissipating his night, rendered it more funereal and more black. All this-laws, prejudices, deeds, men, things-went and came above him, over his head, in accordance with the complicated and mysterious movement which God imparts to civilization, walking over him and crushing him with I know not what peacefulness in its cruelty and inexorability in its indifference.	И казалось ему, что этот далекий блеск не только не рассеивает, но, напротив, сгущает мрак окружающей его ночи, делает его еще более зловещим Все это - законы, предрассудки, события, люди, предметы - кружилось, проносилось над его головой, повинуясь сложному и таинственному велению, которое бог продиктовал цивилизации, и все это топтало и уничтожало его с какой-то невозмутимой жестокостью, с неумолимым равнодушием.
Souls which have fallen to the bottom of all possible misfortune, unhappy men lost in the lowest of those limbos at which no one any longer looks, the reproved of the law, feel the whole weight of this human society, so formidable for him who is without, so frightful for him who is beneath, resting upon their heads.	Души, упавшие в самую глубину бедствия, несчастливцы, затерянные на самом дне земного чистилища, куда уже не заглядывает ничей глаз, люди, отринутые законом, чувствуют на себе весь гнет человеческого общества, столь грозного для тех, кто вне его, столь страшного для тех, кто внизу.
In this situation Jean Valjean meditated; and what could be the nature of his meditation?	Таково было умонастроение Жана Вальжана, предававшегося своим думам. В чем же заключалась сущность его размышлений?
If the grain of millet beneath the millstone had thoughts, it would, doubtless, think that same thing which Jean Valjean thought.	Если бы зерно проса, попавшее между мельничными жерновами, могло думать, у него, наверно, были бы те же мысли, что и у Жана Вальжана.

All these things, realities full of spectres, phantasmagories full of realities, had eventually created for him a sort of interior state which is almost indescribable.	В конце концов все это - действительность, населенная призраками, фантасмагория, населенная образами из реальной жизни, -привело его в особое душевное состояние, которое почти невозможно выразить словами.
At times, amid his convict toil, he paused.	Случалось, в самый разгар своего тяжкого, мучительного труда он вдруг останавливался.
He fell to thinking.	Он задумывался.
His reason, at one and the same time riper and more troubled than of yore, rose in revolt.	Его рассудок, более зрелый, чем прежде, но и более смятенный, возмущался.
Everything which had happened to him seemed to him absurd; everything that surrounded him seemed to him impossible.	Все, что случилось с ним, казалось ему бессмысленным, все, что окружало его, казалось неправдоподобным.
He said to himself,	Он говорил себе:
"It is a dream." He gazed at the galley-sergeant standing a few paces from him; the galley-sergeant seemed a phantom to him. All of a sudden the phantom dealt him a blow with his cudgel.	"Это сон" Он глядел на надсмотрщика, стоявшего в нескольких шагах от него: надсмотрщик казался ему привидением; и вдруг это привидение ударяло его палкой.
Visible nature hardly existed for him.	Видимый мир почти не существовал для него.
It would almost be true to say that there existed for Jean Valjean neither sun, nor fine summer days, nor radiant sky, nor fresh April dawns.	Пожалуй, можно сказать, что для Жана Вальжана не было ни солнца, ни чудесных летних дней, ни ясного неба, ни свежих апрельских зорь.
I know not what vent-hole daylight habitually illumined his soul.	Свет проникал в эту душу, словно через подвальное оконце.
To sum up, in conclusion, that which can be summed up and translated into positive results in all that we have just pointed out, we will confine ourselves to the statement that, in the course of nineteen years, Jean Valjean, the inoffensive tree-pruner of Faverolles, the formidable convict of Toulon, had become capable, thanks to the manner in which the galleys had moulded him, of two sorts of evil action: firstly, of evil action which was rapid, unpremeditated, dashing, entirely instinctive, in the nature of reprisals for the evil which he had undergone; secondly, of evil action which was serious, grave, consciously argued out and premeditated, with the false ideas which such a misfortune can furnish.	Подводя итоги и делая выводы из всего вышесказанного, если только возможно сделать из этого какие-либо определенные выводы, мы устанавливаем, что за девятнадцать лет Жан Вальжан, безобидный фаверольский подрезалыцик деревьев, Жан Вальжан, опасный тулонский каторжник, стал способен - таким воспитала его каторжная тюрьма - к дурным поступкам двоякого рода: во-первых, к дурному поступку, внезапному, необдуманному, чисто инстинктивному, который совершается в беспамятстве и является как бы местью за все, что он выстрадал; во-вторых, к дурному поступку, серьезному и значительному, который обдуман заранее и основан на ложных понятиях, порожденных его несчастьем.
His deliberate deeds passed through three successive phases, which natures of a certain stamp can alone traverse,-reasoning, will, perseverance.	Размышления, предшествовавшие его поступкам, проходили у него через три последовательные фазы, что имеет место только у людей определенного склада: через рассудок, через волю, через упорство.