LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты

Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Виктор Гюго
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
5 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 100
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.

Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

There was at Toulon a school for the convicts, kept by the Ignorantin friars, where the most necessary branches were taught to those of the unfortunate men who had a mind for them.	В Тулоне существовала школа для арестантов, которую содержали монахи -игнорантинцы и где обучали самому необходимому тех несчастных, у кого была охота учиться.
He was of the number who had a mind.	Жан Вальжан принадлежал к числу последних.
He went to school at the age of forty, and learned to read, to write, to cipher.	Он начал ходить в школу сорока лет и выучился читать, писать и считать.
He felt that to fortify his intelligence was to fortify his hate.	Он чувствовал, что, укрепляя свой ум, он тем самым укрепляет и свою ненависть.
In certain cases, education and enlightenment can serve to eke out evil.	В иных случаях просвещение и знания могут усилить могущество зла.
This is a sad thing to say; after having judged society, which had caused his unhappiness, he judged Providence, which had made society, and he condemned it also.	Грустно говорить об этом, но, предав суду общество, которое было творцом его несчастья, он предал суду провидение, сотворившее общество, и тоже вынес ему приговор.
Thus during nineteen years of torture and slavery, this soul mounted and at the same time fell.	Таким образом, в течение девятнадцати лет пытки и рабства эта душа одновременно возвысилась и пала.
Light entered it on one side, and darkness on the other.	С одной стороны в нее проник свет, а с другой -тьма.
Jean Valjean had not, as we have seen, an evil nature.	Как мы видели, Жан Вальжан не был от природы дурным человеком.
He was still good when he arrived at the galleys.	Когда он попал на каторгу, он был еще добрым.
He there condemned society, and felt that he was becoming wicked; he there condemned Providence, and was conscious that he was becoming impious.	Именно там он осудил общество и почувствовал, что становится злым; именно там он осудил провидение и почувствовал, что становится нечестивым.
It is difficult not to indulge in meditation at this point.	Здесь мы не можем не остановиться для минутного размышления.
Does human nature thus change utterly and from top to bottom?	Способна ли человеческая натура измениться коренным образом, до основания?
Can the man created good by God be rendered wicked by man?	Может ли человек, которого бог создал добрым, стать злым по вине другого человека?
Can the soul be completely made over by fate, and become evil, fate being evil?	Может ли душа под влиянием судьбы совершенно переродиться и стать злой, если судьба человека оказалась злой?
Can the heart become misshapen and contract incurable deformities and infirmities under the oppression of a disproportionate unhappiness, as the vertebral column beneath too low a vault?	Может ли сердце под гнетом неизбывного горя стать дурным и уродливым, заболев неизлечимым недугом, подобно тому как искривляется позвоночный столб под чрезмерно низким, давящим сводом?

Is there not in every human soul, was there not in the soul of Jean Valjean in particular, a first spark, a divine element, incorruptible in this world, immortal in the other, which good can develop, fan, ignite, and make to glow with splendor, and which evil can never wholly extinguish?	Нет ли в душе любого человека, в частности не было ли в душе Жана Вальжана той первоначальной искры, той божественной основы, которая не подвержена тлению в этом мире и бессмертна в мире ином и которую добро может развить, разжечь, воспламенить и превратить в лучезарное сияние, а зло никогда не может погасить до конца?
Grave and obscure questions, to the last of which every physiologist would probably have responded no, and that without hesitation, had he beheld at Toulon, during the hours of repose, which were for Jean Valjean hours of reverie, this gloomy galley-slave, seated with folded arms upon the bar of some capstan, with the end of his chain thrust into his pocket to prevent its dragging, serious, silent, and thoughtful, a pariah of the laws which regarded the man with wrath, condemned by civilization, and regarding heaven with severity.	Это важные и неизученные вопросы, причем на последний из них любой физиолог, по всей вероятности, без колебаний ответил бы нет, если бы увидел в Тулоне Жана Вальжана, когда тот, в часы отдыха - часы его размышлений, - сунув в карман конец цепи, чтобы он не волочился, и скрестив руки, сидел у судового ворота, мрачный, серьезный, молчаливый, задумчивый -пария закона, гневно взиравший на человека, отверженец цивилизации, сурово взиравший на небо.
Certainly,-and we make no attempt to dissimulate the fact,-the observing physiologist would have beheld an irremediable misery; he would, perchance, have pitied this sick man, of the law's making; but he would not have even essayed any treatment; he would have turned aside his gaze from the caverns of which he would have caught a glimpse within this soul, and, like Dante at the portals of hell, he would have effaced from this existence the word which the finger of God has, nevertheless, inscribed upon the brow of every man,-hope.	Да, несомненно, - и мы вовсе не собираемся скрывать это, наблюдатель-физиолог усмотрел бы здесь неисцелимый недуг, он, возможно, пожалел бы этого больного, искалеченного по милости закона, но не сделал бы ни малейшей попытки его лечить; он отвратил бы свой взгляд от бездн, зияющих в этой душе, и, как Данте со врат ада, стер бы с этого существования слово, которое перст божий начертал на челе каждого человека, -слово надежда.
Was this state of his soul, which we have attempted to analyze, as perfectly clear to Jean Valjean as we have tried to render it for those who read us?	Понимал ли сам Жан Вальжан свое душевное состояние, в котором мы только что попытались разобраться, с той ясностью, с какой, быть может, представляет его себе читатель этой книги после наших разъяснений?
Did Jean Valjean distinctly perceive, after their formation, and had he seen distinctly during the process of their formation, all the elements of which his moral misery was composed?	Вполне ли отчетливо различал Жан Вальжан те элементы, из которых слагался его нравственный недуг, по мере их возникновения и формирования?
Had this rough and unlettered man gathered a perfectly clear perception of the succession of ideas through which he had, by degrees, mounted and descended to the lugubrious aspects which had, for so many years, formed the inner horizon of his spirit?	Мог ли этот неотесанный и безграмотный человек отдать себе точный отчет в последовательной смене мыслей, с помощью которых он, шаг за шагом, поднимался и опускался до мрачных представлений о жизни, составлявших столько лет его умственный кругозор?
Was he conscious of all that passed within him, and of all that was working there?	Сознавал ли он все то, что произошло в его душе и что шевелилось в ней?
That is something which we do not presume to state; it is something which we do not even believe.	Мы не смеем утверждать это, больше того - мы в это не верим.
There was too much ignorance in Jean Valjean, even after his misfortune, to prevent much vagueness from still lingering there.	Жан Вальжан был чересчур невежествен, и даже после того как он испытал столько горя, многое в нем самом оставалось для него туманным.