LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты

Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Виктор Гюго
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
5 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 100
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.

Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

1812 commenced to disarm us.	1812 год начинает нас обезоруживать.
In 1813 the cowardly breach of silence of that taciturn legislative body, emboldened by catastrophe, possessed only traits which aroused indignation. And it was a crime to applaud, in 1814, in the presence of those marshals who betrayed; in the presence of that senate which passed from one dunghill to another, insulting after having deified; in the presence of that idolatry which was loosing its footing and spitting on its idol,-it was a duty to turn aside the head. In 1815, when the supreme disasters filled the air, when France was seized with a shiver at their sinister approach, when Waterloo could be dimly discerned opening before Napoleon, the mournful acclamation of the army and the people to the condemned of destiny had nothing laughable in it, and, after making all allowance for the despot, a heart like that of the Bishop of D--, ought not perhaps to have failed to recognize the august and touching features presented by the embrace of a great nation and a great man on the brink of the abyss.	В 1813 году Законодательный корпус, до той поры безмолвный и осмелевший после ряда катастроф, подло нарушил свое молчание: это не могло вызвать ничего, кроме негодования, и рукоплескать ему было бы ошибкой; в 1814 году при виде предателей-маршалов, при виде сената, который, переходя от низости к низости, оскорблял того, кого он обожествлял, при виде идолопоклонников, трусливо пятившихся назад и оплевывавших недавнего идола, каждый счел своим долгом отвернуться; в 1815 году, когда в воздухе появились предвестники страшных бедствий, когда вся Франция содрогалась, чувствуя их зловещее приближение, когда уже можно было различить смутное видение разверстого перед Наполеоном Ватерлоо, в горестных приветствиях армии и народа, встретивших осужденного роком, не было ничего достойного осмеяния, и, при всей неприязни к деспоту, такой человек, как епископ Диньский, пожалуй, не должен был закрывать глаза на все то величественное и трогательное, что таилось в этом тесном объятии великой нации и великого человека на краю бездны.
With this exception, he was in all things just, true, equitable, intelligent, humble and dignified, beneficent and kindly, which is only another sort of benevolence.	За этим исключением епископ был и оставался во всем праведным, искренним, справедливым, разумным, смиренным и достойным; он творил добро и был доброжелателен, что является другой формой того же добра.
He was a priest, a sage, and a man.	Это был пастырь, мудрец и человек.
It must be admitted, that even in the political views with which we have just reproached him, and which we are disposed to judge almost with severity, he was tolerant and easy, more so, perhaps, than we who are speaking here.	Даже в своих политических убеждениях, за которые мы только что упрекали его и которые мы склонны осуждать весьма сурово, он был -этого у него отнять нельзя - снисходителен и терпим, быть может, более, чем мы сами, пишущие эти строки.
The porter of the town-hall had been placed there by the Emperor. He was an old non-commissioned officer of the old guard, a member of the Legion of Honor at Austerlitz, as much of a Bonapartist as the eagle.	Привратник диньской ратуши, когда-то назначенный на эту должность самим императором, был старый унтер-офицер старой гвардии, награжденный крестом за Аустерлиц и не менее рьяный бонапартист, чем императорский орел.
This poor fellow occasionally let slip inconsiderate remarks, which the law then stigmatized as seditious speeches.	У этого бедняги вырывались порой не совсем обдуманные слова, которые по тогдашним законам считались "бунтовскими речами".
After the imperial profile disappeared from the Legion of Honor, he never dressed himself in his regimentals, as he said, so that he should not be obliged to wear his cross.	После того как профиль императора исчез с ордена Почетного легиона, старик никогда не одевался "по уставу" - таково было его выражение, - чтобы не быть вынужденным надевать и свой крест.

He had himself devoutly removed the imperial effigy from the cross which Napoleon had given him; this made a hole, and he would not put anything in its place.	Он с благоговением, собственными руками, вынул из креста, пожалованного ему Наполеоном, изображение императора, вследствие чего в кресте появилась дыра, и ни за что не хотел вставить что-либо на его место.
"I will die," he said, "rather than wear the three frogs upon my heart!"	"Лучше умереть, - говорил он, - чем носить на сердце трех жаб!"
He liked to scoff aloud at Louis XVIII.	Он любил во всеуслышание издеваться над Людовиком XVIII.
"The gouty old creature in English gaiters!" he said; "let him take himself off to Prussia with that queue of his." He was happy to combine in the same imprecation the two things which he most detested, Prussia and England.	"Старый подагрик в английских гетрах? Пусть убирается в Пруссию со своей пудреной косицей!" - говаривал он, радуясь, что может в одном ругательстве объединить две самые ненавистные для него вещи: Пруссию и Англию.
He did it so often that he lost his place.	В конце концов он потерял место.
There he was, turned out of the house, with his wife and children, and without bread.	Вместе с женой и детьми он очутился на улице без куска хлеба.
The Bishop sent for him, reproved him gently, and appointed him beadle in the cathedral.	Епископ послал за ним, мягко побранил его и назначил на должность привратника собора.
In the course of nine years Monseigneur Bienvenu had, by dint of holy deeds and gentle manners, filled the town of D--with a sort of tender and filial reverence.	За девять лет монсеньор Бьенвеню добрыми делами и кротостью снискал себе любовное и как бы сыновнее почтение обитателей Диня.
Even his conduct towards Napoleon had been accepted and tacitly pardoned, as it were, by the people, the good and weakly flock who adored their emperor, but loved their bishop.	Даже его неприязнь к Наполеону была принята молча и прощена народом: слабовольная и добродушная паства боготворила своего императора, но любила и своего епископа.
CHAPTER XII-THE SOLITUDE OF MONSEIGNEUR WELCOME	Глава двенадцатая ОДИНОЧЕСТВО МОНСЕНЬОРА БЬЕНВЕНЮ
A bishop is almost always surrounded by a full squadron of little abb?s, just as a general is by a covey of young officers.	Подобно тому, как вокруг генерала почти всегда толпится целый выводок молодых офицеров, вокруг каждого епископа вьется стая аббатов.
This is what that charming Saint Fran?ois de Sales calls somewhere "les pr?tres blancs-becs," callow priests.	Именно этих аббатов очаровательный св. Франциск Сальский и назвал где-то "желторотыми священниками".
Every career has its aspirants, who form a train for those who have attained eminence in it.	Всякое поприще имеет своих искателей фортуны, которые составляют свиту того, кто уже преуспел на нем.
There is no power which has not its dependents. There is no fortune which has not its court.	Нет власть имущего, у которого не было бы своих приближенных; нет баловня фортуны, у которого не было бы своих придворных.
The seekers of the future eddy around the splendid present.	Искатели будущего вихрем кружатся вокруг великолепного настоящего.
Every metropolis has its staff of officials.	Всякая епархия имеет свой штаб.