LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты

Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Виктор Гюго
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
5 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 100
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.

Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

At the death of Fran?ois I., the national debt of France amounted to an income of thirty thousand livres; at the death of Louis XIV. it was two milliards, six hundred millions, at twenty-eight livres the mark, which was equivalent in 1760, according to Desmarets, to four milliards, five hundred millions, which would to-day be equivalent to twelve milliards.	После смерти Франциска Первого государственный долг Франции достигал тридцати тысяч ливров ренты; после смерти Людовика Четырнадцатого он возрос до двух миллиардов шестисот миллионов, считая стоимость марки в двадцать восемь ливров, что, по словам Демаре, равнялось бы в тысяча семьсот шестидесятом году четырем миллиардам пятистам миллионам, а в наши дни составляло бы двенадцать миллиардов.
In the second place, and no offence to Combeferre, a charter granted is but a poor expedient of civilization.	Во-вторых, не в обиду будь сказано Комбеферу, королевские хартии плохие проводники прогресса.
To save the transition, to soften the passage, to deaden the shock, to cause the nation to pass insensibly from the monarchy to democracy by the practice of constitutional fictions,-what detestable reasons all those are!	Говорят, что конституционные фикции нужны для того, чтобы облегчить поворот к новому, сделать переход менее резким, ослабить удар, дать нации незаметно пройти путь от монархии к демократии. Эти аргументы никуда не годятся!
No! no! let us never enlighten the people with false daylight.	Нет, нет и нет! Не следует вводить народ в заблуждение.
Principles dwindle and pale in your constitutional cellar.	Самые лучшие принципы блекнут и вянут в ваших конституционных подвалах.
No illegitimacy, no compromise, no grant from the king to the people.	Никаких половинчатых решений. Никаких компромиссов. Никаких всемилостивейших, дарованных народу вольностей.
In all such grants there is an Article 14.	Во всяких таких вольностях наличествует какой-нибудь параграф четырнадцатый.
By the side of the hand which gives there is the claw which snatches back.	Одной рукой дается, другой отнимается.
I refuse your charter point-blank.	Нет, я решительно против вашей хартии.
A charter is a mask; the lie lurks beneath it.	Хартия - маска, под которой скрывается ложь.
A people which accepts a charter abdicates.	Народ, принимающий хартию, отрекается от своих прав.
The law is only the law when entire.	Право есть право лишь до тех пор, пока оно остается целостным.
No! no charter!"	Дет! Никаких хартий!
It was winter; a couple of fagots were crackling in the fireplace.	Дело происходило зимой; два полена потрескивали в камине.
This was tempting, and Courfeyrac could not resist.	Соблазн был велик, и Курфейрак не устоял.
He crumpled the poor Touquet Charter in his fist, and flung it in the fire.	Скомкав в кулаке несчастную хартию Туке, он бросил ее в огонь.
The paper flashed up.	Бумага запылала.
Combeferre watched the masterpiece of Louis XVIII. burn philosophically, and contented himself with saying:-	Комбефер с философским спокойствием глядел, как горело лучшее детище Людовика XVIII, и ограничился фразой:

"The charter metamorphosed into flame."	- Метаморфоза совершилась - хартия превращена в пламя.
And sarcasms, sallies, jests, that French thing which is called entrain, and that English thing which is called humor, good and bad taste, good and bad reasons, all the wild pyrotechnics of dialogue, mounting together and crossing from all points of the room, produced a sort of merry bombardment over their heads.	А над всем этим здесь царило то, что у французов именуется оживлением, у англичан - юмором. Насмешки, шутки, остроты, парадоксы и пошлости, трезвые мысли и глупости, шальные ракеты вопросов и ответов, поднимаясь со всех концов комнаты, создавали впечатление веселой перестрелки, которая шла поверх голов присутствующих.
CHAPTER V-ENLARGEMENT OF HORIZON	Глава пятая РАСШИРЕНИЕ КРУГОЗОРА
The shocks of youthful minds among themselves have this admirable property, that one can never foresee the spark, nor divine the lightning flash.	В столкновении юных умов чудесно то, что никогда нельзя предвидеть, блеснет ли искра или засверкает молния.
What will dart out presently?	Что возникнет спустя мгновенье?
No one knows.	Никто не знает.
The burst of laughter starts from a tender feeling.	Трогательное может вызвать взрыв смеха, смешное -заставить серьезно задуматься.
At the moment of jest, the serious makes its entry.	Первое попавшееся слово служит толчком.
Impulses depend on the first chance word.	В таких беседах все капризы законны.
The spirit of each is sovereign, jest suffices to open the field to the unexpected.	Простая шутка открывает неожиданный простор мысли.
These are conversations with abrupt turns, in which the perspective changes suddenly.	Стремительный переход от темы к теме, внезапно меняющий перспективу, составляет отличительную черту подобных разговоров.
Chance is the stage-manager of such conversations.	Их двигатель случайность.
A severe thought, starting oddly from a clash of words, suddenly traversed the conflict of quips in which Grantaire, Bahorel, Prouvaire, Bossuet, Combeferre, and Courfeyrac were confusedly fencing.	Г лубокая мысль, непонятно как родившаяся среди словесной трескотни, вдруг прорвалась сквозь толщу беспорядочных речей споривших между собою Грантера, Баореля, Прувера, Боссюэ, Комбефера и Курфейрака.
How does a phrase crop up in a dialogue?	Как появляется иная фраза в диалоге?
Whence comes it that it suddenly impresses itself on the attention of those who hear it?	Почему вдруг, без всякого внешнего повода останавливает она на себе внимание слушателей?
We have just said, that no one knows anything about it. In the midst of the uproar, Bossuet all at once terminated some apostrophe to Combeferre, with this date:-	Мы уже сказали, что этого никто не знает и среди шума и гама Боссюэ неожиданно заключил возражение Комбеферу датой:
"June 18th, 1815, Waterloo."	- Восемнадцатого июня тысяча восемьсот пятнадцатого года, Ватерлоо.
At this name of Waterloo, Marius, who was leaning his elbows on a table, beside a glass of water, removed his wrist from beneath his chin, and began to gaze fixedly at the audience.	Мариус сидел за стаканом воды, облокотившись на стол; при слове "Ватерлоо" он отнял руку от подбородка и принялся внимательно следить за присутствующими.