LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты

Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Эрих Мария Ремарк
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
4 / 5. Голосов: 2
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 80
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

В романе «На Западном фронте без перемен», одном из самых характерных произведений литературы «потерянного поколения», Ремарк изобразил фронтовые будни, сохранившие солдатам лишь элементарные формы солидарности, сплачивающей их перед лицом смерти.

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

They are always completely calm, that is predominant in them; and even if they are not really calm, they become so.	Они всегда дышат тишиной, это в них самое яркое, и даже когда в действительности дело обстояло не совсем так, от них все равно веет спокойствием.
They are soundless apparitions that speak to me, with looks and gestures silently, without any word -and it is the alarm of their silence that forces me to lay hold of my sleeve and my rifle lest I should abandon myself to the liberation and allurement in which my body would dilate and gently pass away into the still forces that lie behind these things.	Это беззвучные видения, которые говорят со мной взглядами и жестами, без слов, молча, и в их безмолвии есть что-то потрясающее, так что я вынужден ущипнуть себя за рукав и потрогать винтовку, чтобы не уступить соблазну слиться с этой тишиной, раствориться в ней, чтобы не поддаться желанию лечь, растянуться во весь рост, сладко отдаваясь безмолвной, но властной силе воспоминаний.
They are quiet in this way, because quietness is so unattainable for us now.	Мы уже не можем представить себе, что такое тишина. Вот почему она так часто присутствует в наших воспоминаниях.
At the front there is no quietness and the curse of the front reaches so far that we never pass beyond it.	На фронте тишины не бывает, а он властвует на таком большом пространстве, что мы никогда не находимся вне его пределов.
Even in the remote depots and rest-areas the droning and the muffled noise of shelling is always in our ears.	Даже на сборных пунктах и в лагерях для отдыха в ближнем тылу всегда стоят в наших ушах гудение и приглушенный грохот канонады.
We are never so far off that it is no more to be heard.	Мы никогда не удаляемся на такое расстояние, чтобы не слышать их.
But these last few days it has been unbearable.	А в последние дни грохот был невыносимым.
Their stillness is the reason why these memories of former times do not awaken desire so much as sorrow-a vast, inapprehensible melancholy.	Эта тишина - причина того, чтобы образы прошлого пробуждают не столько желания, сколько печаль, безмерную, неуемную тоску.
Once we had such desires-but they return not.	Оно было, но больше не вернется.
They are past, they belong to another world that is gone from us.	Оно ушло, стало другим миром, с которым для нас все покончено.
In the barracks they called forth a rebellious, wild craving for their return; for then they were still bound to us, we belonged to them and they to us, even though we were already absent from them.	В казармах эти образы прошлого вызывали у нас бурные порывы мятежных желаний. Тогда мы были еще связаны с ним, мы принадлежали ему, оно принадлежало нам, хотя мы и были разлучены.
They appeared in the soldiers' songs which we sang as we marched between the glow of the dawn and the black silhouettes of the forests to drill on the moor, they were a powerful remembrance that was in us and came from us.	Эти образы всплывали при звуках солдатских песен, которые мы пели, отправляясь по утрам в луга на строевые учения; справа - алое зарево зари, слева - черные силуэты леса; в ту пору они были острым, отчетливым воспоминанием, которое еще жило в нас и исходило не извне, а от нас самих.
But here in the trenches they are completely lost to us.	Но здесь, в окопах, мы его утратили.

They arise no more; we are dead and they stand remote on the horizon, they are a mysterious reflection, an apparition, that haunts us, that we fear and love without hope.	Оно уже больше не пробуждается в нас, - мы умерли, и оно отодвинулось куда-то вдаль, оно стало загадочным отблеском чего-то забытого, видением, которое иногда предстает перед нами; мы его боимся и любим его безнадежной любовью.
They are strong and our desire is strong-but they are unattainable, and we know it.	Видения прошлого сильны, и наша тоска по прошлому тоже сильна, но оно недостижимо, и мы это знаем. Вспоминать о нем так же безнадежно, как ожидать, что ты станешь генералом.
And even if these scenes of our youth were given back to us we would hardly know what to do.	И даже если бы нам разрешили вернуться в те места, где прошла наша юность, мы, наверно, не знали бы, что нам там делать.
The tender, secret influence that passed from them into us could not rise again.	Те тайные силы, которые чуть заметными токами текли от них к нам, уже нельзя воскресить.
We might be amongst them and move in them; we might remember and love them and be stirred by the sight of them.	Вокруг нас были бы те же виды, мы бродили бы по тем же местам; мы с любовью узнавали бы их и были бы растроганы, увидев их вновь.
But it would be like gazing at the photograph of a dead comrade; those are his features, it is his face, and the days we spent together take on a mournful life in the memory; but the man himself it is not.	Но мы испытали бы то же самое чувство, которое испытываешь, задумавшись над фотографией убитого товарища: это его черты, это его лицо, и пережитые вместе с ним дни приобретают в памяти обманчивую видимость настоящей жизни, но все-таки это не он сам.
We could never regain the old intimacy with those scenes.	Мы не были бы больше связаны с этими местами, как мы были связаны с ними раньше.
It was not any recognition of their beauty and their significance that attracted us, but the communion, the feeling of a comradeship with the things and events of our existence, which cut us off and made the world of our parents a thing incomprehensible to us-for then we surrendered ourselves to events and were lost in them, and the least little thing was enough to carry us down the stream of eternity.	Ведь нас влекло к ним не потому, что мы сознавали красоту этих пейзажей и разлитое в них особое настроение, - нет, мы просто чувствовали, что мы одно целое со всеми вещами и событиями, составляющими фон нашего бытия, испытывали чувство братской близости к ним, чувство, которое выделяло нас как одно поколение, так что мир наших родителей всегда казался нам немного непонятным. Мы так нежно и самозабвенно любили все окружающее, и каждая мелочь была для нас ступенькой, ведущей в бесконечность.
Perhaps it was only the privilege of our youth, but as yet we recognized no limits and saw nowhere an end. We had that thrill of expectation in the blood which united us with the course of our days.	Быть может, то была привилегия молодости, - нам казалось, что в мире нет никаких перегородок, мы не допускали мысли о том, что все имеет свой конец; мы предчувствовали кровь, и это предчувствие делало каждого из нас одной из струек в потоке жизни.
To-day we would pass through the scenes of our youth like travellers.	Сегодня мы бродили бы по родным местам как заезжие туристы.
We are burnt up by hard facts; like tradesmen we understand distinctions, and like butchers, necessities.	Над нами тяготеет проклятие - культ фактов. Мы различаем вещи, как торгаши, и понимаем необходимость, как мясники.