Теодор Драйзер - Стоик - английский и русский параллельные тексты

И вот уже восемь лет его не покидало чувство, что он действительно нашел такой идеал в Беренис Флеминг. Obviously, she was not overawed by his personality or his fame, nor at all impressed by his usual arts. Она, по-видимому, ничуть не была ослеплена ни им самим, ни его славой, и его искусство очаровывать женщин отнюдь на нее не действовало. And because of that, as well as the deep aesthetic and sensual spell she cast over him, there had arisen in him a conviction that she, with her youth, beauty, mental awareness, and certainty as to her own personal value, could contrive and maintain the natural social background for his force and wealth, assuming, of course, that he were ever free to marry her. Может быть, это, а также постоянно пронизывающее его при виде нее чувство прекрасного, смешанное с любовным волнением, и привело его к мысли, что она, с ее молодостью, красотой, тактом и уверенностью в себе, могла бы создать для него необходимый общественный фон, достойный его могущества и его капитала; но для этого, разумеется, ему надо добиться свободы, чтобы иметь возможность жениться на ней. Unfortunately, for all his determination in connection with Aileen, he had not been able to divest himself of her. К сожалению, несмотря на всю свою непоколебимость в отношении Эйлин, он все еще был не в состоянии освободиться от нее. For one thing, she was determined not to give him up. Она твердо решила не уступать его никому.

And to have added a contest for freedom to his difficult railway fight in Chicago would have been too much of a burden.	А воевать с ней из-за развода, в то время как все силы его были поглощены жестокой борьбой за железнодорожные концессии в Чикаго, - это было бы уж слишком тяжелым бременем.
Moreover, in Berenice's attitude, he saw no trace of the necessary acceptance.	Тем более что и со стороны Беренис он не видел ни малейшего поощрения.
Her eyes appeared to be set toward men not only younger than himself but with conventional social advantages which his personal record made it impossible for him to offer her.	По-видимому, ее привлекали люди не только помоложе его, но и с некоторым привилегированным общественным положением, чего он при своей репутации был не в состоянии ей предложить.
This had given him his first real taste of romantic defeat, and he had sat alone in his rooms for hours at a time convinced that he was hopelessly beaten in his battle for greater fortune and for the love of Berenice.	Итак, он впервые изведал горечь любовной неудачи; он часами сидел один у себя в кабинете, погруженный в мрачные размышления. Он был совершенно убежден, что на этот раз он потерпел полный крах и в борьбе за увеличение капитала и в попытках завоевать любовь Беренис.
And then suddenly she had come to him and announced a most amazing and unexpected surrender, so that he experienced a sense of rejuvenation which almost at once definitely restored his old constructive mood.	И вдруг однажды, когда он менее всего ожидал этого, Беренис пришла и объявила, что она принадлежит ему. И он сразу точно весь переродился, почувствовал себя молодым и бодрым, полным энергии и сил.
At last, he felt, he had the love of a woman who could truly support him in his quest for power, fame, prestige.	Наконец-то он обрел то, о чем мечтал: любовь женщины, которая поистине будет ему опорой в его борьбе за могущество, славу и прочное положение в свете.
On the other hand, as frank and direct as had been her explanation of why she had come-"I thought you really might need me now ... I have made up my mind"-still, there was on her part a certain hurt attitude in regard to life and society which moved her to seek reparation in some form for the cruelties she felt had been imposed on her in her early youth.	Но как бы откровенно и чистосердечно ни объясняла Беренис, почему она пришла к Каупервуду ("Я подумала, что теперь, может быть, я вам действительно нужна... и вот решилась!"), в ней все же чувствовался какой-то надлом - она была уязвлена жизнью, обществом, и это и толкало ее взять реванш, расквитаться так или иначе за все те жестокие обиды, которые ей пришлось испытать в ранней юности.
What she was really thinking, and what Cowperwood, because of his delight at her sudden surrender did not comprehend, was: You are a social outcast, and so am I.	И то, что она на самом деле думала и чего Каупервуд, восхищенный ее неожиданной близостью, не понимал, можно было формулировать так: "Ты парий - и я тоже.
The world has sought to frustrate you. In my own case, it has attempted to exclude me from the sphere to which, temperamentally and in every other way, I feel I belong.	Мир пытался сокрушить тебя, а меня он пытался выкинуть из той сферы, к которой я по природе своей и по всем чувствам своим должна принадлежать.
You are resentful, and so am I.	Ты негодуешь - и я тоже.
Therefore, a partnership: one of beauty and strength and intelligence and courage on both sides, but without domination by either of us.	Так давай заключим союз: союз красоты, смелости и ума, но союз равноправный, чтобы в нем не было господства ни с той, ни с другой стороны.

For without fair play between us, there is no possibility of this unsanctioned union enduring.	Потому что, если мы не будем относиться друг к другу честно, наш союз распадется; между нами не должно быть обмана".
This was the essence of her motive in coming to him at this time.	Таков, в сущности, был ход ее рассуждений, которые столь неожиданно для Каупервуда привели ее к нему.
And yet Cowperwood, aware as he was of her force and subtlety, was not so fully aware of her chain of thought in this direction.	Но если Каупервуд и угадывал сильную, сложную натуру Беренис, он все же не мог угадать течение ее мыслей.
He would not have said, for instance, looking upon her on that wintry night of her arrival (perfect and flowery out of an icy wind), that she was as carefully and determinedly aligned mentally.	И в этот зимний вечер, когда она внезапно вошла к нему (цветущая и румяная с мороза), он, глядя на нее, никогда бы не сказал, что она все продумала, взвесила и отдает себе полный отчет в своем решении.
It was a little too much to expect of one so youthful, smiling, gay and altogether exquisite in every feminine sense.	Да и как можно было заподозрить в этом такое юное, веселое, улыбающееся, очаровательное существо?
And yet she was.	И, однако, это было так.
She stood daringly, and yet secretly somewhat nervously, before him.	Она стояла перед ним, смело откинув голову, чуточку волнуясь втайне.
There was no trace of malice in regard to him; rather love, if a desire to be with him and of him for the remainder of his days on these conditions might be called love.	В ее отношении к нему не было никакого коварства, скорее уж это была любовь, если только желание принадлежать ему и быть с ним до конца его дней, - но только на таких вот определенных условиях, - можно назвать любовью.
Through him and with him she would walk to such victory as might be possible, the two of them whole-heartedly and sympathetically co-operating.	С его помощью, рука об руку с ним, она достигнет желанной победы, и оба они чистосердечно и любовно будут поддерживать друг друга.
And so, on that first night, Cowperwood turned to her and said:	Итак, в этот самый вечер Каупервуд, глядя на нее, сказал:
"But Bevy, I'm really curious as to this sudden decision of yours.	- Но мне все-таки хотелось бы знать, Беви, как это вы вдруг пришли к такому неожиданному решению?
To think you should come to me now just when I have met my second really important setback."	Как это могло случиться, что вы решились на такой шаг сейчас, когда я только что потерпел второе и действительно крупное поражение?
Her still blue eyes enveloped him as might a warming cloak or a dissolving ether.	Она спокойно смотрела на него, и сиянье ее синих глаз окутывало его словно каким-то теплым туманом, пронизанным солнечными лучами.
"Well, I've been thinking and reading about you for years, you know.	- Я думала о вас... и читала о вас в прессе - все эти годы.
Only last Sunday, in New York, I read two whole pages about you in the Sun.	Вот только прошлое воскресенье в Нью-Йорке я прочла о вас целые две страницы в "Сан".
They made me understand you a little better, I think."	И они, кажется, помогли мне понять вас немножко лучше.
"The newspapers!	- Газеты?..

Читать дальше