LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Оноре Бальзак - Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты

Оноре Бальзак - Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Оноре Бальзак - Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Оноре де Бальзак
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
4 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 80
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Можно ли выиграть, если заключаешь сделку с дьяволом? Этот вопрос никогда не оставлял равнодушными как писателей, так и читателей. Если ты молод, влюблен и честолюбив, но знаешь, что все твои мечты обречены из-за отсутствия денег, то можно ли устоять перед искушением расплатиться сроком собственной жизни за исполнение желаний?

Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Their movements during slumber had disordered the elaborately arranged hair and toilettes of the women. They presented a ghastly spectacle in the bright daylight. Their hair fell ungracefully about them; their eyes, lately so brilliant, were heavy and dim; the expression of their faces was entirely changed. The sickly hues, which daylight brings out so strongly, were frightful. An olive tint had crept over the lymphatic faces, so fair and soft when in repose; the dainty red lips were grown pale and dry, and bore tokens of the degradation of excess.	Женщины, ворочаясь во сне, разрушили изящное сооружение своих причесок, измяли свои туалеты - и теперь, при дневном свете, представляли собой отвратительное зрелище: волосы висели космами, черты приобрели совсем другое выражение, глаза, прежде такие блестящие, потускнели от усталости. Смуглые лица, такие яркие при свечах, теперь были ужасны, лица лимфатические, такие белые, такие нежные, когда они не изнурены усталостью, позеленели; губы, еще недавно такие прелестные, алые, а теперь сухие и бледные, носили на себе постыдные стигматы пьянства.
Each disowned his mistress of the night before; the women looked wan and discolored, like flowers trampled under foot by a passing procession.	Мужчины, видя, как увяли, как помертвели их ночные возлюбленные - точно цветы, затоптанные процессией молящихся, - отреклись от них.
The men who scorned them looked even more horrible.	Но сами эти надменные мужчины были еще ужаснее.
Those human faces would have made you shudder. The hollow eyes with the dark circles round them seemed to see nothing; they were dull with wine and stupefied with heavy slumbers that had been exhausting rather than refreshing. There was an indescribable ferocious and stolid bestiality about these haggard faces, where bare physical appetite appeared shorn of all the poetical illusion with which the intellect invests it.	Каждый невольно вздрогнул бы при взгляде на эти человеческие лица с кругами у впалых глаз, которые остекленели от пьянства, отупели от беспокойного сна, скорее расслабляющего, чем восстанавливающего силы, и, казалось, ничего не видели; что-то дикое, холодно-зверское было в этих осунувшихся лицах, на которых физическое вожделение проступало в обнаженном виде, без той поэзии, какою приукрашает их наша душа.
Even these fearless champions, accustomed to measure themselves with excess, were struck with horror at this awakening of vice, stripped of its disguises, at being confronted thus with sin, the skeleton in rags, lifeless and hollow, bereft of the sophistries of the intellect and the enchantments of luxury.	Такое пробуждение порока, представшего без покровов и румянца, как скелет зла, ободранный, холодный, пустой, лишенный софизмов ума и очарований роскоши, ужаснуло неустрашимых этих атлетов, как ни привыкли они вступать в схватку с разгулом.
Artists and courtesans scrutinized in silence and with haggard glances the surrounding disorder, the rooms where everything had been laid waste, at the havoc wrought by heated passions.	Художники и куртизанки хранили молчание, блуждающим взором окидывая беспорядок в зале, где все было опустошено и разрушено огнем страстей.
Demoniac laughter broke out when Taillefer, catching the smothered murmurs of his guests, tried to greet them with a grin. His darkly flushed, perspiring countenance loomed upon this pandemonium, like the image of a crime that knows no remorse (see L'Auberge rouge). The picture was complete.	Вдруг поднялся сатанинский хохот - это Тайфер, услыхав хриплые голоса своих гостей, попытался приветствовать их гримасой; глядя на его потное, налившееся кровью лицо, казалось, что над этой адской сценой встает образ преступления, не знающего укоров совести. (См. "Красную гостиницу". ) Картина получилась завершенная.
A picture of a foul life in the midst of luxury, a hideous mixture of the pomp and squalor of humanity; an awakening after the frenzy of Debauch has crushed and squeezed all the fruits of life in her strong hands, till nothing but unsightly refuse is left to her, and lies in which she believes no longer.	То была грязь на фоне роскоши, чудовищная смесь великолепия и человеческого убожества, образ пробудившегося разгула после того, как он алчными своими руками выжал все плоды жизни, расшвыряв вокруг себя лишь мерзкие объедки -обманы, в которые он уже не верит.

You might have thought of Death gloating over a family stricken with the plague. The sweet scents and dazzling lights, the mirth and the excitement were all no more; disgust with its nauseous sensations and searching philosophy was there instead.	Казалось, что Смерть улыбается среди зачумленной семьи: ни благовоний, ни ослепительного света, ни веселья, ни желаний, только отвращение с его тошнотворными запахами и убийственной философией.
The sun shone in like truth, the pure outer air was like virtue; in contrast with the heated atmosphere, heavy with the fumes of the previous night of revelry.	Но солнце, сияющее, как правда, но воздух, чистый, как добродетель, составляли контраст с духотой, насыщенной миазмами - миазмами оргии!
Accustomed as they were to their life, many of the girls thought of other days and other wakings; pure and innocent days when they looked out and saw the roses and honeysuckle about the casement, and the fresh countryside without enraptured by the glad music of the skylark; while earth lay in mists, lighted by the dawn, and in all the glittering radiance of dew.	Несмотря на привычку к пороку, не одна из этих молодых девушек вспомнила, как она пробуждалась в былые дни и как она, невинная, чистая, глядела в окно деревенского домика, обвитое жимолостью и розами, любовалась утреннею природой, завороженною веселыми трелями жаворонка, освещенною пробившимися сквозь туман лучами зари и прихотливо разубранною алмазами росы.
Others imagined the family breakfast, the father and children round the table, the innocent laughter, the unspeakable charm that pervaded it all, the simple hearts and their meal as simple.	Другие рисовали себе семейный завтрак, стол, вокруг которого невинно смеялись дети и отец, где все дышало невыразимым обаянием, где кушанья были просты, как и сердца.
An artist mused upon his quiet studio, on his statue in its severe beauty, and the graceful model who was waiting for him.	Художник думал о мирной своей мастерской, о целомудренной статуе, о прелестной натурщице, ожидавшей его.
A young man recollected a lawsuit on which the fortunes of a family hung, and an important transaction that needed his presence.	Молодой адвокат, вспомнив о процессе, от которого зависела судьба целой семьи, думал о важной сделке, требовавшей его присутствия.
The scholar regretted his study and that noble work that called for him.	Ученый тосковал по своему кабинету, где его ожидал благородный труд. Почти все были недовольны собой.
Emile appeared just then as smiling, blooming, and fresh as the smartest assistant in a fashionable shop.	В это время, смеясь, появился Эмиль, свежий и розовый, как самый красивый приказчик модного магазина.
"You are all as ugly as bailiffs.	-Вы безобразнее судебных приставов!-воскликнул он.
You won't be fit for anything to-day, so this day is lost, and I vote for breakfast."	- Сегодня вы ни на что не годны, день потерян, мой совет - завтракать.
At this Taillefer went out to give some orders.	При этих словах Тайфер вышел распорядиться.
The women went languidly up to the mirrors to set their toilettes in order.	Женщины расслабленной походкой двинулись к зеркалам, чтобы привести себя в порядок.
Each one shook herself.	Все очнулись.
The wilder sort lectured the steadier ones.	Самые порочные поучали благоразумнейших.