LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Оноре Бальзак - Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты

Оноре Бальзак - Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Оноре Бальзак - Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Оноре де Бальзак
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
4 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 80
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Можно ли выиграть, если заключаешь сделку с дьяволом? Этот вопрос никогда не оставлял равнодушными как писателей, так и читателей. Если ты молод, влюблен и честолюбив, но знаешь, что все твои мечты обречены из-за отсутствия денег, то можно ли устоять перед искушением расплатиться сроком собственной жизни за исполнение желаний?

Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

"'Poor Angel, how thou hast suffered!' "I had undertaken two great works-one a comedy that in a very short time must bring me wealth and fame, and an entry into those circles whither I wished to return, to exercise the royal privileges of a man of genius.	"Ты много страдал, бедный мой ангел! " Я начал два больших произведения. Моя комедия должна была в короткий срок составить мне имя и состояние, открыть доступ в свет, где я желал появиться вновь, пользуясь царственными правами гения.
You all saw nothing in that masterpiece but the blunder of a young man fresh from college, a babyish fiasco.	В этом шедевре вы все увидели первую ошибку юноши, только что окончившего коллеж, настоящий ребяческий вздор.
Your jokes clipped the wings of a throng of illusions, which have never stirred since within me.	Ваши насмешки подрезали крылья плодотворным иллюзиям, с тех пор более не пробуждавшимся.
You, dear Emile, alone brought soothing to the deep wounds that others had made in my heart.	Ты один, милый мой Эмиль, уврачевал глубокую рану, которую другие нанесли моему сердцу!
You alone will admire my	Ты один пришел в восторг от моей
'Theory of the Will.' I devoted most of my time to that long work, for which I studied Oriental languages, physiology and anatomy.	"Теории воли", обширного произведения, для которого я изучил восточные языки, анатомию, физиологию, которому я посвятил столько времени.
If I do not deceive myself, my labors will complete the task begun by Mesmer, Lavater, Gall, and Bichat, and open up new paths in science.	Думаю, что оно дополнит работы Месмера, Лафатера, Галля, Биша и откроет новый путь науке о человеке.
"There ends that fair life of mine, the daily sacrifice, the unrecognized silkworm's toil, that is, perhaps, its own sole recompense.	На этом кончается моя прекрасная жизнь, каждодневное жертвоприношение, невидимая миру работа шелковичного червя, в себе самой заключающая, быть может, и единственную награду.
Since attaining years of discretion, until the day when I finished my	С начала моего сознательного существования вплоть до того дня, когда я окончил мою
'Theory,' I observed, learned, wrote, and read unintermittingly; my life was one long imposition, as schoolboys say.	"Теорию", я наблюдал, изучал, писал, читал без конца, и жизнь моя была сплошным выполнением повинности.
Though by nature effeminately attached to Oriental indolence, sensual in tastes, and a wooer of dreams, I worked incessantly, and refused to taste any of the enjoyments of Parisian life.	Женственный любовник восточной лени, чувственный, влюбленный в свои мечты, я не знал отдыха и не разрешал себе отведать наслаждений парижской жизни.
Though a glutton, I became abstemious; and loving exercise and sea voyages as I did, and haunted by the wish to visit many countries, still child enough to play at ducks and drakes with pebbles over a pond, I led a sedentary life with a pen in my fingers. I liked talking, but I went to sit and mutely listen to professors who gave public lectures at the Bibliotheque or the Museum. I slept upon my solitary pallet like a Benedictine brother, though woman was my one chimera, a chimera that fled from me as I wooed it!	Лакомка - я принудил себя к умеренности; любитель бродить пешком и плавать в лодке по морю, мечтавший побывать в разных странах, до сих пор с удовольствием, как ребенок, бросавший камешки в воду, - теперь я, не разгибая спины, сидел за письменным столом; словоохотливый - я молча слушал публичные лекции в библиотеке и музее; я спал на одиноком и жалком ложе, точно монах-бенедиктинец, а между тем женщина была моей мечтою - мечтою заветной и вечно ускользавшей от меня!
In short, my life has been a cruel contradiction, a perpetual cheat.	Одним словом, жизнь моя была жестоким противоречием, беспрерывной ложью.

After that, judge a man!	Вот и судите после этого о людях!
"Sometimes my natural propensities broke out like a fire long smothered.	По временам природные мои склонности разгорались, как долго тлевший пожар.
I was debarred from the women whose society I desired, stripped of everything and lodged in an artist's garret, and by a sort of mirage or calenture I was surrounded by captivating mistresses.	Меня, не знавшего женщин, которых я так жаждал, нищего обитателя студенческой мансарды, точно марево, точно образы горячечного бреда, окружали обольстительные любовницы!
I drove through the streets of Paris, lolling on the soft cushions of a fine equipage.	Я носился по улицам Парижа на мягких подушках роскошного экипажа!
I plunged into dissipation, into corroding vice, I desired and possessed everything, for fasting had made me light-headed like the tempted Saint Anthony.	Меня снедали пороки, я погружался в разгул, я всего желал и всего добивался; я был пьян без вина, как святой Антоний в часы искушений.
Slumber, happily, would put an end at last to these devastating trances; and on the morrow science would beckon me, smiling, and I was faithful to her.	По счастью сон в конце концов гасил испепеляющие эти видения; а утром наука, улыбаясь, снова призывала меня, и я был ей верен.
I imagine that women reputed virtuous, must often fall a prey to these insane tempests of desire and passion, which rise in us in spite of ourselves.	Думаю, что женщины, слывущие добродетельными, часто бывают во власти таких безумных вихрей желаний и страстей, поднимающихся в нас помимо нашей воли.
Such dreams have a charm of their own; they are something akin to evening gossip round the winter fire, when one sets out for some voyage in China.	Подобные мечты не лишены некоторой прелести, - не напоминают ли они беседу зимним вечером, когда, сидя у очага, совершаешь путешествие в Китай?
But what becomes of virtue during these delicious excursions, when fancy overleaps all difficulties?	Но во что превращается добродетель во время этих очаровательных путешествий, когда мысленно преодолеваешь все препятствия!
"During the first ten months of seclusion I led the life of poverty and solitude that I have described to you; I used to steal out unobserved every morning to buy my own provisions for the day; I tidied my room; I was at once master and servant, and played the Diogenes with incredible spirit.	Первые десять месяцев моего заключения я влачил ту убогую и одинокую жизнь, какую я тебе описал; по утрам, стараясь остаться незамеченным, я выходил купить себе что-нибудь из еды, сам убирал комнату, был в одном лице и господином и слугою, диогенствовал с невероятной гордостью.
But afterwards, while my hostess and her daughter watched my ways and behavior, scrutinized my appearance and divined my poverty, there could not but be some bonds between us; perhaps because they were themselves so very poor.	Но затем, после того как хозяйка и ее дочь изучили мой нрав и мои привычки, понаблюдали за мною, они поняли, как я беден, и, быть может, благодаря тому, что и сами они были очень несчастны, мы неизбежно должны были познакомиться ближе.
Pauline, the charming child, whose latent and unconscious grace had, in a manner, brought me there, did me many services that I could not well refuse.	Полина, очаровательное создание, чья наивная и еще не раскрывшаяся прелесть отчасти и привлекла меня туда, оказывала мне услуги, отвергнуть которые я не мог.