LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Оноре Бальзак - Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты

Оноре Бальзак - Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Оноре Бальзак - Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Оноре де Бальзак
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
4 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 80
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Можно ли выиграть, если заключаешь сделку с дьяволом? Этот вопрос никогда не оставлял равнодушными как писателей, так и читателей. Если ты молод, влюблен и честолюбив, но знаешь, что все твои мечты обречены из-за отсутствия денег, то можно ли устоять перед искушением расплатиться сроком собственной жизни за исполнение желаний?

Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

"I found myself in a room with a low ceiling; the candles, in classic-looking copper candle-sticks, were set in a row under each key. The predominating cleanliness of the room made a striking contrast to the usual state of such places. This one was as neat as a bit of genre; there was a charming trimness about the blue coverlet, the cooking pots and furniture.	Войдя в помещение с низким потолком, я увидел классические медные подсвечники с сальными свечами, выстроившиеся на полочке, каждый над своим ключом от комнаты, и я был поражен чистотой, царившей в этой зале, - обычно подобные комнаты не отличаются особой опрятностью, а здесь все было вылизано, точно на жанровой картине; в голубой кровати, утвари, мебели было что-то кокетливое, свойственное условной живописи.
The mistress of the house rose and came to me. She seemed to be about forty years of age; sorrows had left their traces on her features, and weeping had dimmed her eyes. I deferentially mentioned the amount I could pay; it seemed to cause her no surprise; she sought out a key from the row, went up to the attics with me, and showed me a room that looked out on the neighboring roofs and courts; long poles with linen drying on them hung out of the window.	Хозяйка гостиницы - женщина лет сорока, судя по ее лицу испытавшая в жизни горе и пролившая немало слез, от которых и потускнели ее глаза, -встала и подошла ко мне; я смиренно сообщил, сколько могу платить за квартиру; не выразив никакого удивления, она выбрала ключ, отвела меня в мансарду и показала комнату с видом на крыши и на дворы соседних домов, где из окон были протянуты длинные жерди с развешанным на них бельем.
"Nothing could be uglier than this garret, awaiting its scholar, with its dingy yellow walls and odor of poverty.	Как ужасна была эта мансарда с желтыми грязными стенами! От нее так и пахнуло на меня нищетой уединенного приюта, подходящего для бедняка ученого.
The roofing fell in a steep slope, and the sky was visible through chinks in the tiles.	Кровля на ней шла покато, в щели между черепицами сквозило небо.
There was room for a bed, a table, and a few chairs, and beneath the highest point of the roof my piano could stand.	Здесь могли поместиться кровать, стол, несколько стульев, а под острым углом крыши нашлось бы место для моего фортепьяно.
Not being rich enough to furnish this cage (that might have been one of the Piombi of Venice), the poor woman had never been able to let it; and as I had saved from the recent sale the furniture that was in a fashion peculiarly mine, I very soon came to terms with my landlady, and moved in on the following day.	Не располагая средствами, чтобы обставить эту клетку, не уступающую венецианским "свинцовым камерам" , бедная женщина никому не могла ее сдать. Из недавней распродажи имущества я изъял вещи, до некоторой степени являвшиеся моею личною собственностью, а потому быстро сговорился с хозяйкой и на другой же день поселился у нее.
"For three years I lived in this airy sepulchre, and worked unflaggingly day and night; and so great was the pleasure that study seemed to me the fairest theme and the happiest solution of life.	Я прожил в этой воздушной гробнице три года, работал день и ночь не покладая рук с таким наслаждением, что занятия казались мне прекраснейшим делом человеческой жизни, самым удачным решением ее задачи.
The tranquillity and peace that a scholar needs is something as sweet and exhilarating as love.	В необходимых ученому спокойствии и тишине есть нечто нежное, упоительное, как любовь.
Unspeakable joys are showered on us by the exertion of our mental faculties; the quest of ideas, and the tranquil contemplation of knowledge; delights indescribable, because purely intellectual and impalpable to our senses.	Работа мысли, поиски идей, мирная созерцательность науки дарит нам неизъяснимые наслаждения, не поддающиеся описанию, как все то, что связано с деятельностью разума, неприметной для наших внешних чувств.
So we are obliged to use material terms to express the mysteries of the soul.	Поэтому мы всегда вынуждены объяснять тайны духа сравнениями материальными.

The pleasure of striking out in some lonely lake of clear water, with forests, rocks, and flowers around, and the soft stirring of the warm breeze,-all this would give, to those who knew them not, a very faint idea of the exultation with which my soul bathed itself in the beams of an unknown light, hearkened to the awful and uncertain voice of inspiration, as vision upon vision poured from some unknown source through my throbbing brain.	Наслаждение, какое испытываешь, плывя один по прозрачному озеру среди скал, лесов и цветов, ощущая ласку теплого ветерка, даст людям, чуждым науке, лишь слабое понятие о том счастье, какое испытывал я, когда душа моя купалась в лучах какого-то света, когда я слушал грозный и невнятный голос вдохновения, когда из неведомого источника струились образы в мой трепещущий мозг.
"No earthly pleasure can compare with the divine delight of watching the dawn of an idea in the space of abstractions as it rises like the morning sun; an idea that, better still, attains gradually like a child to puberty and man's estate.	Созерцать, как, словно солнечный свет поутру, брезжит идея за полем человеческих абстракций и поднимается, как солнце, или, скорее, растет, как ребенок, достигает зрелости, постепенно мужает, -эта радость выше всех земных радостей, вернее сказать, это - наслаждение божественное.
Study lends a kind of enchantment to all our surroundings.	Научные занятия сообщают нечто волшебное всему, что нас окружает.
The wretched desk covered with brown leather at which I wrote, my piano, bed, and armchair, the odd wall-paper and furniture seemed to have for me a kind of life in them, and to be humble friends of mine and mute partakers of my destiny. How often have I confided my soul to them in a glance!	Жалкое бюро, на котором я писал, покрывавший его коричневый сафьян, фортепьяно, кровать, кресло, причудливо выцветшие от времени обои, мебель - все они стали одушевленными смиренными моими друзьями, молчаливыми соучастниками моего будущего: сколько раз изливал я им душу, глядя на них!
A warped bit of beading often met my eyes, and suggested new developments,-a striking proof of my system, or a felicitous word by which to render my all but inexpressible thought.	Часто, водя глазами по покоробившейся резьбе, я нападал на новые пути, на какое-нибудь поразительное доказательство моей системы или же на правильные слова, которые, как мне казалось, удачно выражали почти непередаваемые мысли.
By sheer contemplation of the things about me I discerned an expression and a character in each. If the setting sun happened to steal in through my narrow window, they would take new colors, fade or shine, grow dull or gay, and always amaze me with some new effect.	Созерцая окружающие предметы, я стал различать у каждого его физиономию, его характер, они часто разговаривали со мной; когда беглый луч заката проникал ко мне через узкое оконце, они окрашивались, бледнели, сверкали, становились унылыми или же веселыми, поражая меня все новыми эффектами.
These trifling incidents of a solitary life, which escape those preoccupied with outward affairs, make the solace of prisoners.	Такие малые события уединенной жизни, ускользающие от суетного света, и составляют утешение заключенных.
And what was I but the captive of an idea, imprisoned in my system, but sustained also by the prospect of a brilliant future?	Ведь я был пленником идеи, узником системы, -правда, неунывающим узником, ибо впереди у меня была жизнь, полная славы!
At each obstacle that I overcame, I seemed to kiss the soft hands of a woman with a fair face, a wealthy, well-dressed woman, who should some day say softly, while she caressed my hair:	Преодолев какую-нибудь трудность, я всякий раз целовал нежные руки женщины с чудными глазами, нарядной и богатой, которой предназначено было в один прекрасный день гладить мои волосы, ласково приговаривая: