LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты

Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Эрих Мария Ремарк
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
4 / 5. Голосов: 2
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 80
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

В романе «На Западном фронте без перемен», одном из самых характерных произведений литературы «потерянного поколения», Ремарк изобразил фронтовые будни, сохранившие солдатам лишь элементарные формы солидарности, сплачивающей их перед лицом смерти.

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

The Territorials who are in charge of them say that they were much more lively at first.	Ополченцы из лагерной охраны рассказывают, что вначале пленные не были такими вялыми.
They used to have intrigues among themselves, as always happens, and it would often come to blows and knives.	В лагере, как это обычно бывает, было много случаев мужеложства, и, судя по рассказам, на этой почве пленные нередко пускали в ход кулаки и ножи.
But now they are quite apathetic and listless; most of them do not masturbate any more, they are so feeble, though otherwise things come to such a pass that whole huts full of them do it.	Теперь они совсем отупели и стали ко всему безразличными, большинство из них даже перестало заниматься онанизмом, так они ослабели, - хотя вообще в лагерях дело зачастую доходит до того, что люди делают это сообща, всем бараком.
They stand at the wire fence; sometimes one goes away and then another at once takes his place in the line.	Они стоят у ограды, порой кто-нибудь из них выходит из ряда и бредет прочь; тогда на его месте вскоре появляется другой.
Most of them are silent; occasionally one begs a cigarette butt.	Большинство молчит; лишь некоторые выпрашивают окурки.
I see their dark forms, their beards move in the wind.	Я вижу их темные фигуры. Их бороды развеваются на ветру.
I know nothing of them except that they are prisoners; and that is exactly what troubles me.	Я ничего о них не знаю, кроме того, что они пленные, и именно это приводит меня в смятение.
Their life is obscure and guiltless;-if I could know more of them, what their names are, how they live, what they are waiting for, what are their burdens, then my emotion would have an object and might become sympathy.	Это безымянные существа, не знающие за собой вины; если бы я знал о них больше, - как их зовут, как они живут, чего они ожидают, что их гнетет, -тогда мое смятение относилось бы к чему-нибудь определенному и могло бы перейти в сострадание.
But as it is I perceive behind them only the suffering of the creature, the awful melancholy of life and the pitilessness of men.	А сейчас я вижу за ними лишь боль живой плоти, ужасающую беспросветность жизни и безжалостную жестокость людей.
A word of command has made these silent figures our enemies; a word of command might transform them into our friends.	Чей-то приказ превратил эти безмолвные фигуры в наших врагов; другой приказ мог бы превратить их в наших друзей.
At some table a document is signed by some persons whom none of us knows, and then for years together that very crime on which formerly the world's condemnation and severest penalty fall, becomes our highest aim.	Какие-то люди, которых никто из нас не знает, сели где-то за стол и подписали документ, и вот в течение нескольких лет мы видим нашу высшую цель в том, что род человеческий обычно клеймит презрением и за что он карает самой тяжкой карой.
But who can draw such a distinction when he looks at these quiet men with their childlike faces and apostles' beards.	Кто же из нас сумел бы теперь увидеть врагов в этих смирных людях с их детскими лицами и с бородами апостолов?
Any non-commissioned officer is more of an enemy to a recruit, any schoolmaster to a pupil, than they are to us.	Каждый унтер по отношению к своим новобранцам, каждый классный наставник по отношению к своим ученикам является гораздо более худшим врагом, чем они по отношению к нам.
And yet we would shoot at them again and they at us if they were free.	И все же, если бы они были сейчас на свободе, мы снова стали бы стрелять в них, а они в нас.

I am frightened: I dare think this way no more.	Мне становится страшно; мне нельзя додумывать эту мысль до конца.
This way lies the abyss.	Этот путь ведет в бездну.
It is not now the time but I will not lose these thoughts, I will keep them, shut them away until the war is ended.	Для таких размышлений еще не пришло время. Но я не забуду, о чем я сегодня думал, я сохраню эту мысль, запру ее в своем мозгу, пока не кончится война.
My heart beats fast: this is the aim, the great, the sole aim, that I have thought of in the trenches; that I have looked for as the only possibility of existence after this annihilation of all human feeling; this is a task that will make life afterward worthy of these hideous years.	Сердце у меня колотится: уж не в этом ли заключается та великая, единственная цель, о которой я думал в окопах, которую я искал как нечто, могущее оправдать существование людей после этого крушения всех человеческих идеалов? Уж не это ли та задача, которую можно будет поставить перед собой на всю дальнейшую жизнь, задача, достойная людей, проведших столько лет в этом аду?
I take out my cigarettes, break each one in half and give them to the Russians.	Я достаю свои сигареты, переламываю каждую пополам и отдаю их русским.
They bow to me and then light the cigarettes.	Они кланяются мне и закуривают.
Now red points glow in every face.	Теперь у некоторых из них тлеют на лице красные точечки.
They comfort me; it looks as though there were little windows in dark village cottages saying that behind them are rooms full of peace.	От них мне становится отраднее на душе: как будто в темных деревенских домах засветились маленькие оконца, говорящие о том, что за их стеклами находятся теплые, обжитые комнаты.
The days go by.	Дни идут.
On a foggy morning another of the Russians is buried; almost every day one of them dies.	Однажды туманным утром русские снова хоронят одного из своих: у них теперь почти каждый день умирает несколько человек.
I am on guard during the burial.	Я как раз стою на посту, когда его опускают в могилу.
The prisoners sing a chorale, they sing in parts, and it sounds almost as if there were no voices, but an organ far away on the moor.	Пленные поют панихиду, они поют ее на несколько голосов, и их пение как-то не похоже на хор, оно скорее напоминает звуки органа, стоящего где-то в степи.
The burial is quickly over.	Похороны быстро заканчиваются.
In the evening they stand again at the wire fence and the wind comes down to them from the beech woods.	Вечером пленные снова стоят у ограды, и из березовых рощ к ним доносятся ветры.
The stars are cold.	Звезды светят холодным светом.
I now know a few of those who speak a little German.	Я теперь знаю нескольких пленных, которые довольно хорошо говорят по-немецки.
There is a musician amongst them, he says he used to be a violinist in Berlin.	Один из них - музыкант, он рассказывает, что был когда-то скрипачом в Берлине.
When he hears that I can play the piano he fetches his violin and plays.	Услыхав, что я немного играю на рояле, он достает свою скрипку и начинает играть.