LibCat » Книги » Проза » Современная проза » Артур Кестлер - Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты

Артур Кестлер - Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Артур Кестлер - Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию без сокращений). В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Современная проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Артур Кестлер
Жанр:
Современная проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
5 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 100
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Широко известный политический роман Артура Кестлера «Слепящая тьма». Любопытна судьба этого произведения: рукопись книги, написанная на немецком языке, пропала. К счастью, уже был готов английский перевод, названный «Мрак в полдень» (по-французски роман называется «Ноль и бесконечность»).
Артур Кестлер (1905-1983) прожил сложную, исполненную трагических потрясений жизнь. Еврей по национальности, Кестлер родился в Будапеште, детство и юность провел в Венгрии, Австрии и Германии. Европейскую известность как журналист Артур Кестлер завоевал совсем молодым человеком: с 1926 по 1929 год он был корреспондентом немецкого издательского концерна Ульштайна на Ближнем Востоке, в 1929-1930-годах работал в Париже. Кестлер — единственный журналист Европы, совершивший в 1931 году на немецком дирижабле «Граф Цеппелин» полет к Северному полюсу. В середине тридцатых годов писатель предпринял большое путешествие по Центральной Азии и год прожил в Советском Союзе.
Написанный много лет назад, роман «Слепящая тьма» Артура Кестлера представляет интерес и сегодня. Он дает представление о том, как воспринимались за пределами СССР события внутренней жизни страны, какой огромный, до сих пор трудновосполнимый ущерб был нанесен сталинским террором международному престижу родины социализма и единству мирового коммунистического движения.

Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

He had recognized that it was too late.	Ему стало ясно, что время упущено.
Too late to go back again the same way, to step once more in the graves of his own footprints.	Упущено время возвращаться назад по мертвому пути уступок и отступлений.
Words could undo nothing.	Слова ничего уже не могли изменить.
Too late for all of them.	Упущенное время не повернешь вспять, а старая гвардия его упустила.
When the hour came to make their last appearance before the world, none of them could turn the dock into a rostrum, none of them could unveil the truth to the world and hurl back the accusation at his judges, like Danton.	И когда обвиняемым предоставили слово, у них -ни у кого - уже не было сил превратить скамью подсудимых в трибуну, чтобы возвестить открытую правду и, подобно Дантону, обвинить обвинителей.
Some were silenced by physical fear, like Hare-lip; some hoped to save their heads; others at least to save their wives or sons from the clutches of the Gletkins.	Одни молчали, страшась пыток, другие надеялись, что их помилуют, третьи хотели спасти родных, которые оказались в лапах у глеткиных.
The best of them kept silent in order to do a last service to the Party, by letting themselves be sacrificed as scapegoats-and, besides, even the best had each an Arlova on his conscience.	Лучшие молчали, чтоб на пороге смерти выполнить последнее партийное поручение, то есть добровольно приносили себя в жертву, - а кроме всего прочего, даже у лучших - у каждого -была своя Арлова на совести.
They were too deeply entangled in their own past, caught in the web they had spun themselves, according to the laws of their own twisted ethics and twisted logic; they were all guilty, although not of those deeds of which they accused themselves.	Они погрязли в собственном прошлом, запутались в сетях, сплетенных ими же по законам партийной морали и логики, - короче, все они были виновны, хотя и приписывали себе преступления, которых на самом деле не совершали.
There was no way back for them.	Они не могли возвратиться назад.
Their exit from the stage happened strictly according to the rules of their strange game.	И вот уходили за пределы жизни, разыгрывая ими же начатый спектакль.
The public expected no swan-songs of them.	От них не ждали правдивых слов.
They had to act according to the text-book, and their part was the howling of wolves in the night. ...	Они сами вырастили Главного режиссера и на пороге смерти, по его указке, скрежетали зубами и плевались серой...
So now it was over.	Но для него со всем этим было покончено.
He had nothing more to do with it.	Он сыграл свою последнюю роль.
He no longer had to howl with the wolves.	Ему уже не надо изображать дьявола.
He had paid, his account was settled.	Теперь он действительно расплатился за все.
He was a man who had lost his shadow, released from every bond.	У него нет даже тени прошлого, и над ним не властны никакие оковы.
He had followed every thought to its last conclusion and acted in accordance with it to the very end; the hours which remained to him belonged to that silent partner, whose realm started just where logical thought ended.	Додумав последнюю мысль до конца, он логически воплотил ее в жизнь; часы, отпущенные ему до полуночи, целиком принадлежали Немому Собеседнику, который обитал за пределами логики.
He had christened it the "grammatical fiction" with that shamefacedness about the first person singular which the Party had inculcated in its disciples.	Повинуясь нормам партийной этики, он все еще заменял этим странным псевдонимом первое лицо единственного числа.

Rubashov stopped by the wall which separated him from No. 406.	Рубашов остановился возле стены, отделявшей его от Рип Ван Винкля.
The cell was empty since the departure of Rip Van Winkle.	С тех пор как Рип Ван Винкля убрали, Четыреста шестая камера пустовала.
He took off his pince-nez, looked round furtively and tapped:	Он снял пенсне, неуверенно огляделся и очень тихо простучал:
2-4 ...	6-3
He listened with a feeling of childlike shame and then knocked again:	Потом прислушался и, по-детски смущенный, опять тихонько отстукал:
2-4 ...	6-3
He listened, and again repeated the same sequence of signs.	А потом отстукал то же самое еще раз.
The wall remained mute.	Стена мгновенно глушила звук.
He had never yet consciously tapped the word "I".	Он никогда не говорил "я" - по крайней мере, не говорил осознанно.
Probably never at all.	А возможно, и вообще никогда не говорил.
He listened.	Он вслушался.
The knocking died without resonance.	Тишину ничто не нарушало.
He continued pacing through his cell.	Он снова принялся шагать по камере.
Since the bell of silence had sunk over him, he was puzzling over certain questions to which he would have like to find an answer before it was too late.	Неожиданно попав под колокол безмолвия, он задался довольно странным вопросом - и пока время не было упущено, ему хотелось найти ответ.
They were rather naive questions; they concerned the meaning of suffering, or, more exactly, the difference between suffering which made sense and senseless suffering.	Вопрос звучал наивно и отвлеченно: как избежать бессмысленных страданий?
Obviously only such suffering made sense as was inevitable; that is, as was rooted in biological fatality. On the other hand, all suffering with a social origin was accidental, hence pointless and senseless.	Человека заставляет страдать природа биологических страданий избежать нельзя, поэтому бессмысленными их не назовешь; но человек и сам себе создает страдания -социальные - и вот они-то бессмысленны.
The sole object of revolution was the abolition of senseless suffering.	Единственная цель социальной революции -избавить человека от бессмысленных страданий.
But it had turned out that the removal of this second kind of suffering was only possible at the price of a temporary enormous increase in the sum total of the first.	Но, оказывается, этого можно добиться, лишь ввергнув мир - разумеется, временно - в адскую бездну страданий биологических.
So the question now ran: Was such an operation justified?	И, значит, вопрос ставится так: можно ли оправдать революционное вивисекторство?
Obviously it was, if one spoke in the abstract of "mankind"; but, applied to "man" in the singular, to the cipher 2-4, the real human being of bone and flesh and blood and skin, the principle led to absurdity.	Да, безусловно, и можно, и нужно - если говорить про абстрактное "человечество"; но как только речь заходит о людях - о живых людях из плоти и крови, массовое живосечение - вивисекторство приобретает характер кровавой резни.