LibCat » Книги » Проза » Современная проза » Артур Кестлер - Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты

Артур Кестлер - Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Артур Кестлер - Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию без сокращений). В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Современная проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Артур Кестлер
Жанр:
Современная проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
5 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 100
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Широко известный политический роман Артура Кестлера «Слепящая тьма». Любопытна судьба этого произведения: рукопись книги, написанная на немецком языке, пропала. К счастью, уже был готов английский перевод, названный «Мрак в полдень» (по-французски роман называется «Ноль и бесконечность»).
Артур Кестлер (1905-1983) прожил сложную, исполненную трагических потрясений жизнь. Еврей по национальности, Кестлер родился в Будапеште, детство и юность провел в Венгрии, Австрии и Германии. Европейскую известность как журналист Артур Кестлер завоевал совсем молодым человеком: с 1926 по 1929 год он был корреспондентом немецкого издательского концерна Ульштайна на Ближнем Востоке, в 1929-1930-годах работал в Париже. Кестлер — единственный журналист Европы, совершивший в 1931 году на немецком дирижабле «Граф Цеппелин» полет к Северному полюсу. В середине тридцатых годов писатель предпринял большое путешествие по Центральной Азии и год прожил в Советском Союзе.
Написанный много лет назад, роман «Слепящая тьма» Артура Кестлера представляет интерес и сегодня. Он дает представление о том, как воспринимались за пределами СССР события внутренней жизни страны, какой огромный, до сих пор трудновосполнимый ущерб был нанесен сталинским террором международному престижу родины социализма и единству мирового коммунистического движения.

Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

True, he helped to make it; at that time he was a man; but now he is old and self-righteous, ripe for liquidation.	Он нам помог ее делать, верно - в те времена он был бойцом, - но сейчас эту самовлюбленную развалину, этого заговорщика пора ликвидировать.
Perhaps he was so even at that time; there were many soap bubbles in the revolution which burst afterwards.	А может, и раньше он только представлялся -сколько их вспенилось, мыльных пузырей, которые потом с треском полопались.
If he still had a vestige of self-respect, he would clean his cell.	Да разве уважающий себя человек будет сидеть в неубранной камере?"
For a few seconds Rubashov wondered whether he should really scrub the tiles.	Рубашов подумал, не вымыть ли пол.
He stood hesitantly in the middle of the cell, then put his pince-nez on again and propped himself at the window.	Несколько секунд он стоял в нерешительности, потом потер пенсне о рукав, надел его и медленно подошел к окну.
The yard was now in daylight, a greyish light tinged with yellow, not unfriendly, promising more snow.	Сероватый, по-зимнему неяркий свет смягчил зловещую желтизну фонарей; казалось, что днем выпадет снежок.
It was about eight-only three hours had passed since he first entered the cell.	Было около восьми утра, значит, Рубашов вступил в эту камеру всего-навсего три часа назад.
The walls surrounding the yard looked like those of barracks; iron gates were in front of all the windows, the cells behind them were too dark for one to see into them.	Двор окружали тюремные корпуса; тускло чернели зарешеченные окна;
It was impossible even to see whether anyone stood directly behind his window, looking down, like him, at the snow in the yard.	Вероятно, за ними стояли заключенные и так же, как он, смотрели во двор; но ему не удавалось их разглядеть.
It was nice snow, slightly frozen; it would crackle if one walked on it.	Снег во дворе серебрился настом, под ногами он стал бы весело похрустывать.
On both sides of the path which ran round the yard at a distance of ten paces from the walls, a hilly parapet of snow had been shovelled up.	По обеим сторонам узкой тропы, которая огибала заснеженный двор примерно в десяти шагах от стен, возвышались белые холмистые насыпи.
On the rampart opposite the sentinel was pacing up and down.	На сторожевой дорожке внешней стены шагал туда и обратно часовой.
Once, when turning, he spat in a wide arc into the snow; then leant over the ramp to see where it had fallen and frozen.	Один раз, поворачивая назад, он плюнул плевок описал дугу, и часовой с любопытством посмотрел вниз.
The old disease, thought Rubashov.	Пагубная болезнь, - думал Рубашов.
Revolutionaries should not think through other people's minds.	- Революционер не может считаться с тем, как другие воспринимают мир".
Or, perhaps they should?	Или - может?
Or even ought to?	И даже должен?
How can one change the world if one identifies oneself with everybody?	Да, но отождествляя себя с другими, он не сможет изменить мир.
How else can one change it?	Или - только тогда и сможет?

He who understands and forgives-where would he find a motive to act?	Тот, кто понимает других - и прощает, - может ли он решительно действовать?
Where would he not?	Или - не может никто другой?
They will shoot me, thought Rubashov.	Значит, расстрел, - думал Рубашов.
My motives will be of no interest to them.	- Мои побуждения никого не интересуют".
He leaned his forehead on the window pane.	Он прислонился лбом к окну.
The yard lay white and still.	Двор внизу был безмолвным и белым.
So he stood a while, without thinking, feeling the cool glass on his forehead.	Несколько минут он стоял неподвижно, бездумно прижимаясь к льдистому стеклу.
Gradually, he became conscious of a small but persistent ticking sound in his cell.	А потом до его сознания дошло, что он слышит негромкий, но настойчивый стук.
He turned round listening.	Он оглянулся и напряженно прислушался.
The knocking was so quiet that at first he. could not distinguish from which wall it came.	Постукивание было таким осторожным, что сначала ему не удавалось понять, справа или слева оно рождается.
While he was listening, it stopped.	А пока он соображал, постукивание стихло.
He started tapping himself, first on the wall over the bucket, in the direction of No. 406, but got no answer.	Тогда он начал стучать сам - в стенку у параши, Четыреста шестому, но не получил никакого ответа.
He tried the other wall, which separated him from No. 402, next to his bed.	Он подошел к противоположной стене, отделяющей его от Четыреста второго, и, перегнувшись через койку, тихонько постучал.
Here he got an answer.	Четыреста второй сразу же откликнулся.
Rubashov sat down comfortably on the bunk, from where he could keep an eye on the spy-hole, his heart beating.	Рубашов удобно устроился на койке - так, чтобы все время видеть очко, - и с бьющимся сердцем принялся слушать.
The first contact was always very exciting.	Он всегда волновался при первых контактах.
No. 402 was now tapping regularly; three times with short intervals, then a pause, then again three times, then again a pause, then again three times.	Четыреста второй явно вызывал его: три удара -небольшая пауза, опять три удара - снова пауза, и опять три удара с короткими интервалами.
Rubashov repeated the same series to indicate that he heard. He was anxious to find out whether the other knew the "quadratic alphabet"-otherwise there would be a lot of fumbling until he had taught it to him.	Рубашов аккуратно повторил всю серию, давая понять, что сигнал принят, Ему не терпелось поскорее выяснить, знает ли сосед "квадратическую азбуку", - если она была ему не знакома, обучение продлилось бы довольно долго.
The wall was thick, with poor resonance; he had to put his head close to it to hear clearly and at the same time he had to watch the spy-hole.	Массивная стена глушила звук, и Рубашову, для того чтобы слышать соседа, приходилось прижиматься к ней головой, да при этом внимательно следить за глазком.
No. 402 had obviously had a lot of practice; he tapped distinctly and unhurriedly, probably with some hard object such as a pencil.	Четыреста второй был явно ветераном: он отстукивал буквы неторопливо и четко, каким-то нетяжелым, но твердым предметом, скорее всего огрызком карандаша.