LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Виктор Гюго - Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты

Виктор Гюго - Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Виктор Гюго - Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты
Автор:
Виктор Гюго
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
4 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 80
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.

Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

These carriage-loads form mountains of mirth in the midst of the rout.	Битком набитые повозки возвышаются среди общей толчеи, точно горы, струящие веселье.
Colle, Panard and Piron flow from it, enriched with slang.	Оттуда сыплются словечки Коле, Панара и Пирона, приправленные уличным жаргоном.
This carriage which has become colossal through its freight, has an air of conquest.	Оттуда изрыгают на толпу площадной катехизис. У перегруженного и несуразно разросшегося экипажа вид самый победоносный.
Uproar reigns in front, tumult behind.	Впереди шум и гам, позади - дым коромыслом.
People vociferate, shout, howl, there they break forth and writhe with enjoyment; gayety roars; sarcasm flames forth, joviality is flaunted like a red flag; two jades there drag farce blossomed forth into an apotheosis; it is the triumphal car of laughter.	Там вопят, поют, галдят, гогочут, корчатся от хохота; там грохочет веселье, искрятся насмешки, пышет румянцем благодушие; две клячи тащат этот шутовской фарс, развернувшийся в апофеоз; это триумфальная колесница Смеха.
A laughter that is too cynical to be frank.	Но смеха слишком циничного, чтобы быть искренним.
In truth, this laughter is suspicious.	И в самом деле, смех звучит здесь подозрительно.
This laughter has a mission.	У него своя цель.
It is charged with proving the Carnival to the Parisians.	На него возложена обязанность доказать парижанам, что карнавал состоялся.
These fishwife vehicles, in which one feels one knows not what shadows, set the philosopher to thinking.	Такие разудалые коляски, в глубине которых чудятся бог весть какие мрачные тайны, наводят философа на размышления.
There is government therein.	За этим притаилась правящая власть.
There one lays one's finger on a mysterious affinity between public men and public women.	Вы живо ощущаете таинственную связь между уличными агентами и уличными девками.
It certainly is sad that turpitude heaped up should give a sum total of gayety, that by piling ignominy upon opprobrium the people should be enticed, that the system of spying, and serving as caryatids to prostitution should amuse the rabble when it confronts them, that the crowd loves to behold that monstrous living pile of tinsel rags, half dung, half light, roll by on four wheels howling and laughing, that they should clap their hands at this glory composed of all shames, that there would be no festival for the populace, did not the police promenade in their midst these sorts of twenty-headed hydras of joy.	Разумеется, весьма прискорбно, что мерзость, выставляемая напоказ, способна вызывать безудержное веселье, что нагромождение бесчестья и позора может разлакомить толпу, что полицейский сыск, служа проституции пьедесталом, забавляет улицу площадной руганью, что улице любо глазеть, как тащится на четырех колесах чудовищная груда живых тел, в мишуре и лохмотьях, в грязи и блеске, горланя и распевая, что зеваки рукоплещут этому торжеству всех пороков, что для простонародья праздник не в праздник, если в толпе не прогуливаются эти выпущенные полицией двадцатиглавые гидры веселья.
But what can be done about it?	Но что поделаешь?
These be-ribboned and be-flowered tumbrils of mire are insulted and pardoned by the laughter of the public.	Эти телеги с человеческим отребьем, в лентах и в цветах, осуждены и помилованы всенародным смехом.
The laughter of all is the accomplice of universal degradation.	Всеобщий смех - соучастник всеобщего падения нравов.

Certain unhealthy festivals disaggregate the people and convert them into the populace. And populaces, like tyrants, require buffoons.	Иные непристойные увеселения разлагают народ и превращают его в чернь, а черни, как и тиранам, необходимы шуты.
The King has Roquelaure, the populace has the Merry-Andrew.	У короля есть Роклор, а у народа Паяц.
Paris is a great, mad city on every occasion that it is a great sublime city.	Париж - город великих безумств, кроме тех случаев, когда он бывает столицей великих идей.
There the Carnival forms part of politics.	Там карнавал неразрывно связан с политикой.
Paris,-let us confess it-willingly allows infamy to furnish it with comedy.	Надо признать, что Париж охотно смотрит комедию, которую разыгрывает перед ним гнусность.
She only demands of her masters-when she has masters-one thing:	Он требует от своих властителей -когда у него есть властители -только одного:
"Paint me the mud."	"Размалюйте мне грязь".
Rome was of the same mind.	Рим отличался теми же вкусами.
She loved Nero.	Рим любил Нерона.
Nero was a titanic lighterman.	А Нерон был великий скоморох.
Chance ordained, as we have just said, that one of these shapeless clusters of masked men and women, dragged about on a vast calash, should halt on the left of the boulevard, while the wedding train halted on the right.	Как мы уже сказали, случилось, что одна из таких огромных повозок, тащившая безобразную ораву замаскированных женщин и мужчин, застряла по левую сторону бульвара в то самое время, когда свадебный кортеж остановился по правую.
The carriage-load of masks caught sight of the wedding carriage containing the bridal party opposite them on the other side of the boulevard.	Ряженые в коляске увидели на той стороне бульвара, как раз напротив, карету с невестой.
"Hullo!" said a masker, "here's a wedding."	- Гляди-ка, - воскликнула одна из масок, -свадьба!
"A sham wedding," retorted another. "We are the genuine article."	- Похороны, а не свадьба, - возразила другая маска - Вот у нас так настоящая свадьба.
And, being too far off to accost the wedding party, and fearing also, the rebuke of the police, the two maskers turned their eyes elsewhere.	Не имея возможности на столь далеком расстоянии подразнить свадебный поезд, опасаясь к тому же полицейского окрика, обе маски отвернулись.
At the end of another minute, the carriage-load of maskers had their hands full, the multitude set to yelling, which is the crowd's caress to masquerades; and the two maskers who had just spoken had to face the throng with their comrades, and did not find the entire repertory of projectiles of the fishmarkets too extensive to retort to the enormous verbal attacks of the populace.	Впрочем, спустя минуту у всех ряженых, набившихся в коляску, оказалось дела по горло, так как толпа принялась задирать их и зубоскалить, выражая этим, как принято на карнавале, свое одобрение: обе маски, завязавшие разговор, принуждены были наравне с товарищами смело вступить в битву со всей улицей, и им едва хватало боевых снарядов из их площадного репертуара, чтобы отражать град непристойных шуток черни.
A frightful exchange of metaphors took place between the maskers and the crowd.	Между масками и толпой завязалась отчаянная перебранка чудовищными метафорами.