LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Виктор Гюго - Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты

Виктор Гюго - Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Виктор Гюго - Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты
Автор:
Виктор Гюго
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
4 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 80
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.

Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

He felt that he had been uprooted.	Он потерял почву под ногами.
The code was no longer anything more than a stump in his hand.	От жезла закона в его руке остались одни лишь обломки.
He had to deal with scruples of an unknown species.	Неведомые раньше сомнения одолевали его.
There had taken place within him a sentimental revelation entirely distinct from legal affirmation, his only standard of measurement hitherto.	В нем происходил нравственный перелом, некое откровение, глубоко отличное от того правосознания, какое до сей поры служило единственным мерилом его поступков.
To remain in his former uprightness did not suffice.	Оставаться в рамках прежней честности казалось ему недостаточным.
A whole order of unexpected facts had cropped up and subjugated him.	Целый рой неожиданных событий обступил его и поработил.
A whole new world was dawning on his soul: kindness accepted and repaid, devotion, mercy, indulgence, violences committed by pity on austerity, respect for persons, no more definitive condemnation, no more conviction, the possibility of a tear in the eye of the law, no one knows what justice according to God, running in inverse sense to justice according to men.	Новый мир открылся его душе; благодеяние, принятое и вознагражденное, самоотверженность, милосердие, терпимость, победа сострадания над суровостью, доброжелательство, отмена приговора, пощада осужденному, слезы в очах правосудия, некая непостижимая божественная справедливость, противоположная справедливости человеческой.
He perceived amid the shadows the terrible rising of an unknown moral sun; it horrified and dazzled him. An owl forced to the gaze of an eagle.	Он видел во мраке грозный восход неведомого солнца; оно ужасало и ослепляло его, Филин был вынужден смотреть глазами орла.
He said to himself that it was true that there were exceptional cases, that authority might be put out of countenance, that the rule might be inadequate in the presence of a fact, that everything could not be framed within the text of the code, that the unforeseen compelled obedience, that the virtue of a convict might set a snare for the virtue of the functionary, that destiny did indulge in such ambushes, and he reflected with despair that he himself had not even been fortified against a surprise.	Он говорил себе: значит, правда, что бывают исключения, что власть может заблуждаться, что перед некоторыми явлениями правило становится в тупик, что не все умещается в своде законов, что приходится покоряться непредвиденному, что добродетель каторжника может расставить сети для добродетели чиновника, что чудовищное может обернуться божественным, что жизнь таит в себе подобные западни, и думал с отчаянием, что он и сам был захвачен врасплох.
He was forced to acknowledge that goodness did exist.	Он вынужден был признать, что добро существует.
This convict had been good.	Каторжник оказался добрым.
And he himself, unprecedented circumstance, had just been good also.	И сам он -неслыханное дело! -только что проявил доброту.
So he was becoming depraved.	Значит, он обесчестил себя.
He found that he was a coward.	Он считал себя подлецом.
He conceived a horror of himself.	Он внушал ужас самому себе.
Javert's ideal, was not to be human, to be grand, to be sublime; it was to be irreproachable.	Идеал для Жавера заключался не в том, чтобы быть человечным, великодушным, возвышенным, а в том, чтобы быть безупречным.
Now, he had just failed in this.	И вот он совершил проступок.
How had he come to such a pass?	Как он дошел до этого?

How had all this happened?	Как все это случилось?
He could not have told himself.	Он и сам не мог бы сказать.
He clasped his head in both hands, but in spite of all that he could do, he could not contrive to explain it to himself.	Он сжимал голову обеими руками, но сколько ни думал, ничего не мог объяснить.
He had certainly always entertained the intention of restoring Jean Valjean to the law of which Jean Valjean was the captive, and of which he, Javert, was the slave.	Разумеется, он все время намеревался передать Жана Вальжана в руки правосудия, чьим пленником был Жан Вальжан и чьим рабом был он, Жавер.
Not for a single instant while he held him in his grasp had he confessed to himself that he entertained the idea of releasing him.	Пока Жан Вальжан находился в его власти, он ни разу не признался себе, что втайне решил отпустить его.
It was, in some sort, without his consciousness, that his hand had relaxed and had let him go free.	Словно без его ведома, рука его сама собой разжалась и выпустила пленника.
All sorts of interrogation points flashed before his eyes.	Множество жгучих, мучительных загадок предстало перед ним.
He put questions to himself, and made replies to himself, and his replies frightened him.	Он задавал себе вопросы и отвечал на них, но ответы пугали его.
He asked himself:	Он спрашивал себя:
"What has that convict done, that desperate fellow, whom I have pursued even to persecution, and who has had me under his foot, and who could have avenged himself, and who owed it both to his rancor and to his safety, in leaving me my life, in showing mercy upon me?	"Когда я попался в лапы этому каторжнику, безумцу, которого я безжалостно преследовал, и он мог отомстить мне и даже должен был отомстить, не только из злопамятства, но и ради собственной безопасности, -что же он сделал, даровав мне жизнь и пощадив меня?
His duty?	Исполнил свой долг?
No.	Нет.
Something more.	Нечто большее.
And I in showing mercy upon him in my turn-what have I done?	А я, когда тоже пощадил его, -что я сделал?
My duty?	Выполнил свой долг?
No.	Нет.
Something more.	Нечто большее.
So there is something beyond duty?"	Следовательно, существует нечто большее, чем выполнение долга?"
Here he took fright; his balance became disjointed; one of the scales fell into the abyss, the other rose heavenward, and Javert was no less terrified by the one which was on high than by the one which was below.	Здесь он терялся, душевное его равновесие нарушалось; одна чаша весов падала в пропасть, другая взлетала к небу, и та, что была наверху, устрашала Жавера не меньше, чем та, что была внизу.