LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Хаксли Олдос - О дивный новый мир - английский и русский параллельные тексты

Хаксли Олдос - О дивный новый мир - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Хаксли Олдос - О дивный новый мир - английский и русский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
О дивный новый мир - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Хаксли Олдос
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
5 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 100
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

О дивный новый мир - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «О дивный новый мир - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Блестящий роман-антиутопия, созданный Олдосом Хаксли в 1932 году и по праву занимающий место в одном ряду с такими литературными шедеврами минувшего столетия, как романы «Мы» Е. Замятина и «1984» Дж. Оруэлла.

О дивный новый мир - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «О дивный новый мир - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Upstairs in his room the Savage was reading Romeo and Juliet.	Наверху, в комнате у себя, Дикарь был занят чтением "Ромео и Джульетты".
Lenina and the Arch-Community-Songster stepped out on to the roof of Lambeth Palace.	Вертоплан доставил архипеснослова и Ленайну на крышу Собора песнословия.
"Hurry up, my young friend-I mean, Lenina," called the Arch-Songster impatiently from the lift gates.	-Поторопитесь, молодой мой... то есть Ленайна, -позвал нетерпеливо архипеснослов, стоя у дверей лифта.
Lenina, who had lingered for a moment to look at the moon, dropped her eyes and came hurrying across the roof to rejoin him.	Ленайна, замешкавшаяся на минуту - глядевшая на луну, - опустила глаза и поспешила к лифту.
"A New Theory of Biology" was the title of the paper which Mustapha Mond had just finished reading.	"Новая биологическая теория" - так называлась научная работа, которую кончил в эту минуту читать Мустафа Монд.
He sat for some time, meditatively frowning, then picked up his pen and wrote across the title-page:	Он посидел, глубокомысленно хмурясь, затем взял перо и поперек заглавного листа начертал:
"The author's mathematical treatment of the conception of purpose is novel and highly ingenious, but heretical and, so far as the present social order is concerned, dangerous and potentially subversive.	"Предлагаемая автором математическая трактовка концепции жизненазначения является новой и весьма остроумной, но еретической и по отношению к общественному порядку опасной и потенциально разрушительной.
Not to be published." He underlined the words.	Публикации не подлежит (эту фразу он подчеркнул).
"The author will be kept under supervision.	Автора держать под надзором.
His transference to the Marine Biological Station of St. Helena may become necessary."	Потребуется, возможно, перевод его на морскую биостанцию на острове Святой Елены".
A pity, he thought, as he signed his name.	"А жаль, - подумал он, ставя свою подпись.
It was a masterly piece of work.	- Работа сделана мастерски.
But once you began admitting explanations in terms of purpose-well, you didn't know what the result might be.	Но только позволь им начать рассуждать о назначении жизни - и Форд знает, до чего дорассуждаются.
It was the sort of idea that might easily decondition the more unsettled minds among the higher castes-make them lose their faith in happiness as the Sovereign Good and take to believing, instead, that the goal was somewhere beyond, somewhere outside the present human sphere, that the purpose of life was not the maintenance of well-being, but some intensification and refining of consciousness, some enlargement of knowledge.	Подобными идеями легко сбить с толку тех высшекастовиков, чьи умы менее устойчивы, разрушить их веру в счастье как Высшее Благо и убедить в том, что жизненная цель находится где то дальше, где-то вне нынешней сферы людской деятельности; что назначение жизни состоит не в поддержании благоденствия, а в углублении, облагорожении человеческого сознания, в обогащении человеческого знания.
Which was, the Controller reflected, quite possibly true.	И вполне возможно, - подумал Главноуправитель, - что такова и есть цель жизни.
But not, in the present circumstance, admissible.	Но в нынешних условиях это не может быть допущено".
He picked up his pen again, and under the words	Он снова взял перо и вторично подчеркнул слова
"Not to be published" drew a second line, thicker and blacker than the first; then sighed,	"Публикации не подлежит", еще гуще и чернее; затем вздохнул.

"What fun it would be," he thought, "if one didn't have to think about happiness!"	"Как бы интересно стало жить на свете, - подумал он, - если бы можно было отбросить заботу о счастье".
With closed eyes, his face shining with rapture, John was softly declaiming to vacancy:	Закрыв глаза, с восторженно-сияющим лицом, Дикарь тихо декламировал в пространство:
"Oh! she doth teach the torches to burn bright. It seems she hangs upon the cheek of night, Like a rich jewel in an Ethiop's ear; Beauty too rich for use, for earth too dear..."	Краса бесценная и неземная, Все факелы собою затмевая, Она горит у ночи на щеке, Как бриллиант в серьге у эфиопки
The golden T lay shining on Lenina's bosom.	Золотой Т-образный язычок блестел у Ленайны на груди.
Sportively, the Arch-Community-Songster caught hold of it, sportively he pulled, pulled.	Архипеснослов игриво взялся за эту застежечку, игриво дернул, потянул.
"I think," said Lenina suddenly, breaking a long silence,	-Я, наверно... - прервала долгое свое молчание Ленайна.
"I'd better take a couple of grammes of soma."	- Я, пожалуй, приму грамма два сомы.
Bernard, by this time, was fast asleep and smiling at the private paradise of his dreams.	Бернард к этому времени уже крепко спал и улыбался своим райским снам.
Smiling, smiling.	Улыбался, радостно улыбался.
But inexorably, every thirty seconds, the minute hand of the electric clock above his bed jumped forward with an almost imperceptible click.	Но неумолимо каждые тридцать секунд минутная стрелка электрочасов над его постелью совершала прыжочек вперед, чуть слышно щелкнув.
Click, click, click, click ... And it was morning.	Щелк, щелк, щелк, щелк... И настало утро.
Bernard was back among the miseries of space and time.	Бернард вернулся в пространство и время - к своим горестям.
It was in the lowest spirits that he taxied across to his work at the Conditioning Centre.	В полном унынии отправился он на службу, в Воспитательный центр.
The intoxication of success had evaporated; he was soberly his old self; and by contrast with the temporary balloon of these last weeks, the old self seemed unprecedentedly heavier than the surrounding atmosphere.	Недели опьянения кончились; Бернард очутился в прежней житейской оболочке; и, упавшему на землю с поднебесной высоты, ему как никогда тяжело было влачить эту постылую оболочку.
To this deflated Bernard the Savage showed himself unexpectedly sympathetic.	К Бернарду, подавленному и протрезвевшему, Дикарь неожиданно отнесся с сочувствием.
"You're more like what you were at Malpais," he said, when Bernard had told him his plaintive story.	- Теперь ты снова похож на того, каким был в Мальнаисе, - сказал он, когда Бернард поведал ему о печальном финале вечера.
"Do you remember when we first talked together?	- Помнишь наш первый разговор?
Outside the little house.	На пустыре у нас.
You're like what you were then."	Ты теперь опять такой.
"Because I'm unhappy again; that's why."	- Да, потому что я опять несчастен.
"Well, I'd rather be unhappy than have the sort of false, lying happiness you were having here."	- По мне лучше уж несчастье, чем твое фальшивое, лживое счастье прошлых недель.