LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты

Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Виктор Гюго
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
5 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 100
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.

Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

It had very cleverly turned to sufficiently good account the fatigue of the nation, and the hatred of mothers.	Она довольно ловко воспользовалась усталостью нации и ненавистью матерей.
Bonaparte had become an almost fabulous monster, and in order to paint him to the imagination of the people, which, as we lately pointed out, resembles the imagination of children, the party of 1814 made him appear under all sorts of terrifying masks in succession, from that which is terrible though it remains grandiose to that which is terrible and becomes grotesque, from Tiberius to the bugaboo.	Бонапарта она превратила в почти сказочное чудовище. Чтобы сильнее поразить воображение народа, в котором, как мы уже отмечали, было много ребяческого, партия 1814 года показывала Бонапарта под всевозможными страшными масками, от Тиберия до нелепого пугала, начиная с тех, что нагоняют страх, сохраняя все же величественность, и кончая теми, что вызывают смех.
Thus, in speaking of Bonaparte, one was free to sob or to puff up with laughter, provided that hatred lay at the bottom.	Итак, говоря о Бонапарте, каждый был волен рыдать или хохотать, лишь бы только в основе лежала ненависть.
Marius had never entertained-about that man, as he was called-any other ideas in his mind.	Никаких иных мыслей по поводу "этого человека", как было принято его называть, никогда и не приходило в голову Мариусу.
They had combined with the tenacity which existed in his nature.	Он утверждался в них благодаря упорству, свойственному его натуре.
There was in him a headstrong little man who hated Napoleon.	В нем сидел ненавидящий Наполеона маленький упрямец.
On reading history, on studying him, especially in the documents and materials for history, the veil which concealed Napoleon from the eyes of Marius was gradually rent.	Однако чтение исторических книг, а в особенности знакомство с историческими событиями по документам и материалам, мало-помалу разорвали завесу, скрывавшую Наполеона от Мариуса.
He caught a glimpse of something immense, and he suspected that he had been deceived up to that moment, on the score of Bonaparte as about all the rest; each day he saw more distinctly; and he set about mounting, slowly, step by step, almost regretfully in the beginning, then with intoxication and as though attracted by an irresistible fascination, first the sombre steps, then the vaguely illuminated steps, at last the luminous and splendid steps of enthusiasm.	Он почувствовал, что перед ним нечто громадное, и заподозрил, что в отношении Бонапарта ошибался не менее, чем в отношении всего остального. С каждым днем он все прозревал и прозревал. На первых порах почти с неохотой, а затем с упоением, словно влекомый неотразимыми чарами, начал он медленное восхождение, поднимаясь шаг за шагом, сперва по темным, далее по слабо освещенным и, наконец, по залитым сияющим светом ступеням энтузиазма.
One night, he was alone in his little chamber near the roof.	Как-то ночью он был один в своей комнатке под кровлей.
His candle was burning; he was reading, with his elbows resting on his table close to the open window.	Г орела свеча. Он читал, облокотившись на стол у открытого окна.
All sorts of reveries reached him from space, and mingled with his thoughts.	Простиравшаяся перед ним даль навевала мечты, и они смешивались с его думами.
What a spectacle is the night!	Как дивно твое зрелище, ночь!

One hears dull sounds, without knowing whence they proceed; one beholds Jupiter, which is twelve hundred times larger than the earth, glowing like a firebrand, the azure is black, the stars shine; it is formidable.	Слышатся глухие, неведомо откуда доносящиеся звуки, раскаленным угольком мерцает Юпитер, в двенадцать раз превышающий по величине земной шар; небо черно, звезды сверкают, мир кажется необъятным.
He was perusing the bulletins of the grand army, those heroic strophes penned on the field of battle; there, at intervals, he beheld his father's name, always the name of the Emperor; the whole of that great Empire presented itself to him; he felt a flood swelling and rising within him; it seemed to him at moments that his father passed close to him like a breath, and whispered in his ear; he gradually got into a singular state; he thought that he heard drums, cannon, trumpets, the measured tread of battalions, the dull and distant gallop of the cavalry; from time to time, his eyes were raised heavenward, and gazed upon the colossal constellations as they gleamed in the measureless depths of space, then they fell upon his book once more, and there they beheld other colossal things moving confusedly.	Он читал бюллетени великой армии - эти героические строфы, написанные на полях битв; имя отца он встречал там время от времени, имя императора постоянно; вся великая Империя открывалась его взору. Он чувствовал, как душа его переполняется и вздымается, словно прилив; минутами ему чудилось, будто призрак отца, проносясь мимо как легкое дуновение, что-то шепчет ему на ухо. Им все сильнее овладевало какое-то странное состояние: ему слышались барабаны, пушки, трубы, размеренный шаг батальонов, глухой, отдаленный кавалерийский галоп. Он подымал глаза к небу и глядел на сиявшие в бездонной глубине громады созвездий, потом снова опускал их на книгу, и тут перед ним вставали беспорядочно движущиеся громады иных образов.
His heart contracted within him.	Сердце его сжималось.
He was in a transport, trembling, panting.	Он был в исступлении, он весь дрожал, он задыхался.
All at once, without himself knowing what was in him, and what impulse he was obeying, he sprang to his feet, stretched both arms out of the window, gazed intently into the gloom, the silence, the infinite darkness, the eternal immensity, and exclaimed:	Вдруг, сам не понимая, что с ним и кто им повелевает, он встал, протянул руки в окно и, устремив взгляд во мрак, в тишину, в туманную бесконечность, в беспредельный простор, воскликнул:
"Long live the Emperor!"	"Да здравствует император!"
From that moment forth, all was over; the Ogre of Corsica,-the usurper,-the tyrant,-the monster who was the lover of his own sisters,-the actor who took lessons of Talma,-the poisoner of Jaffa,-the tiger,-Buonaparte,-all this vanished, and gave place in his mind to a vague and brilliant radiance in which shone, at an inaccessible height, the pale marble phantom of Caesar.	В эту минуту со старым было покончено. Корсиканское чудовище, узурпатор, тиран, нравственный урод, возлюбленный своих родных сестер, комедиант, бравший уроки у Тальма, яффский отравитель, тигр, Буонапарте - все это исчезло, уступив место в его уме загадочному, всепоглощающему, ослепительному сиянию, в котором на недосягаемой высоте сверкал бледный призрак мраморного Цезаря.
The Emperor had been for his father only the well-beloved captain whom one admires, for whom one sacrifices one's self; he was something more to Marius.	Для его отца император был лишь любимым полководцем, которым восхищаются н которому со всей преданностью служат. Для Мариуса он представлял собой нечто большее.