LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Уильям Моэм - Узорный покров - английский и русский параллельные тексты

Уильям Моэм - Узорный покров - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Уильям Моэм - Узорный покров - английский и русский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Узорный покров - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Уильям Сомерсет Моэм
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
4 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 80
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Узорный покров - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Узорный покров - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Знаменитый роман Моэма «Узорный покров» – полная трагизма история любви, разворачивающаяся в небольшом городке в Китае, куда приезжают бороться с эпидемией холеры молодой английский бактериолог с женой.

Узорный покров - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Узорный покров - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

But when they reached the river and she stepped out, to his surprise he saw that her eyes were streaming with tears.	Но когда они спустились к реке и Китти вышла, он с удивлением увидел, что глаза ее полны слез.
"What is the matter?" he asked, his face puckered into an expression of dismay.	- Что случилось? - спросил он, и лицо его озабоченно сморщилось.
"Nothing."	Китти попыталась улыбнуться.
She tried to smile.	- Так, ничего.
"Only foolishness."	Глупости.
XLIV	44
ALONE once more in the sordid parlour of the dead missionary, lying on the long chair that faced the window, her abstracted eyes on the temple across the river (now again at the approach of evening aerial and lovely), Kitty tried to set in order the feelings in her heart.	Снова оставшись одна в неуютной гостиной умершего миссионера, лежа в шезлонге у окна и устремив взгляд на храм за рекой (сейчас, в наступающих сумерках, он опять казался сказочным и прекрасным), Китти пыталась разобраться в своих впечатлениях.
She would never have believed that this visit to the convent could so have moved her.	Никогда бы она не подумала, что посещение монастыря так ее взволнует.
She had gone from curiosity.	Привело ее туда любопытство.
She had nothing else to do and after looking for so many days at the walled city across the water she was not unwilling to have at least a glimpse of its mysterious streets.	Делать ей было нечего, и, насмотревшись на обнесенный стеною город на том берегу, она была не прочь хоть одним глазком взглянуть на его таинственные улицы.
But once within the convent it had seemed to her that she was transported into another world situated strangely neither in space nor time.	Но стоило ей переступить порог монастыря, как она словно перенеслась в другой мир, существующий вне времени и пространства.
Those bare rooms and the white corridors, austere and simple, seemed to possess the spirit of something remote and mystical.	В этих аскетически строгих голых комнатах и белых коридорах словно веяло чем-то далеким, мистическим.
The little chapel, so ugly and vulgar, in its very crudeness was pathetic; it had something which was wanting in the greatness of a cathedral, with its stained glass and its pictures: it was very humble; and the faith which had adorned it, the affection which cherished it, had endued it with a delicate beauty of the soul.	Маленькая капелла, некрасивая и вульгарная, умиляла самой своей безвкусицей; там было что-то, чего не хватает пышным соборам с их витражами и картинами великих мастеров: она была очень смиренна, и вера, украсившая ее, любовь, которая ее лелеяла, наделили ее неуловимой красотой души.
The methodical way in which the convent's work was carried on in the midst of the pestilence* showed a coolness in the face of danger and a practical sense, almost ironical it was so matter of fact, which were deeply impressive.	Методичность, с какой монахини продолжали свою работу вопреки эпидемии, доказывала их хладнокровие перед лицом опасности и здравую деловитость, почти парадоксальную, но вызывающую глубокое уважение.
In Kitty's ears rang still the ghastly sounds she heard when for a moment Sister St Joseph opened the infirmary door.	Мысленно Китти все еще слышала жуткие звуки, донесшиеся до нее, когда сестра Сен-Жозеф на минуту открыла дверь в лазарет.
It was unexpected the way they had spoken of Walter. First the Sister and then the Mother Superior herself, and the tone of her voice had been very gentle when she praised him.	Поразило ее и то, как они говорили про Уолтера -сначала монахиня, а потом и сама настоятельница, как тепло звучал ее голос, когда она его хвалила.

Oddly enough it gave her a little thrill of pride to know that they thought so well of him.	Странно, Китти даже ощутила прилив гордости, узнав, как высоко они его ценят.
Waddington also had told something of what Walter was doing; but it was not only his competence that the nuns praised (in Hong Kong she had known that he was thought clever), they spoke of his thoughtfulness and his tenderness.	Уоддингтон тоже говорил ей, что Уолтер творит чудеса; но монашенки превозносили не только его деловые способности (что он хороший работник, она знала еще в Гонконге), они называли его заботливым, нежным.
Of course he could be very tender.	Да, он может быть очень нежен, думала она.
He was at his best when you were ill; he was too intelligent to exasperate, and his touch was pleasant, cool, and soothing.	Лучше всего проявляет себя, когда заболеешь. Он не раздражает разговорами, касается тебя удивительно бережно, успокаивающе.
By some magic he seemed able by his mere presence to relieve your suffering.	От одного его присутствия становится легче.
She knew that she would never see again in his eyes the look of affection which she had once been so used to that she found it merely exasperating.	Она знала, что никогда уже ей не прочесть в его глазах той нежности, что в прошлом была привычной и только злила.
She knew now how immense was his capacity for loving; in some odd way he was pouring it out on these wretched sick who had only him to look to.	Она знала, каким огромным запасом любви он наделен; теперь он, видно, изливает эту любовь на несчастных, которым больше не от кого ждать помощи.
She did not feel jealousy, but a sense of emptiness; it was as though a support that she had grown so accustomed to as not to realize its presence were suddenly withdrawn from her so that she swayed this way and that like a thing that was top-heavy.	Она не ощущала ревности, только пустоту -словно у нее внезапно отняли опору, к которой она так привыкла, что перестала ее замечать, и вот теперь шатается из стороны в сторону, как будто потеряла центр тяжести.
She had only contempt for herself because once she had felt contempt for Walter.	К себе она чувствовала только презрение за то, что когда-то презирала Уолтера.
He must have known how she regarded him and he had accepted her estimate without bitterness.	Он не мог не знать, как она к нему относилась, и принял ее оценку, не озлобившись.
She was a fool and he knew it and because he loved her it had made no difference to him.	Она была дурой, и он это знал, и, пока он любил ее, это его не смущало.
She did not hate him now, nor feel resentment of him, but fear rather and perplexity.	Теперь у нее нет к нему ненависти и нет обиды, а скорее растерянность и страх.
She could not but admit that he had remarkable qualities, sometimes she thought that there was even in him a strange and unattractive greatness; it was curious then that she could not love him, but loved still a man whose worthlessness was now so clear to her.	Нельзя не признать за ним замечательных достоинств, иногда она даже видела в нем какое-то странное, непривлекательное величие духа. Почему же тогда она не могла его полюбить, а продолжает любить человека, чье ничтожество теперь для нее несомненно?
After thinking, thinking, all through those long days she rated accurately Charles Townsend's value; he was a common fellow and his qualities were second-rate.	Она столько передумала за эти долгие дни, что наконец поняла, что такое Чарлз Таунсенд. Пошляк, посредственность.
If she could only tear from her heart the love that still lingered there!	Если б только вырвать из сердца любовь, которая все еще там гнездится!
She tried not to think of him.	Если б забыть о нем!
Waddington too thought highly of Walter.	Уоддингтон тоже высокого мнения об Уолтере.