LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Оноре Бальзак - Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты

Оноре Бальзак - Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Оноре Бальзак - Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Оноре де Бальзак
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
4 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 80
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Можно ли выиграть, если заключаешь сделку с дьяволом? Этот вопрос никогда не оставлял равнодушными как писателей, так и читателей. Если ты молод, влюблен и честолюбив, но знаешь, что все твои мечты обречены из-за отсутствия денег, то можно ли устоять перед искушением расплатиться сроком собственной жизни за исполнение желаний?

Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Had not life, or rather had not death, intoxicated him?	Да и не был ли он пьян от жизни или, быть может, от близкой смерти?
Dizziness soon overcame him again. Things appeared to him in strange colors, or as making slight movements; his irregular pulse was no doubt the cause; the blood that sometimes rushed like a burning torrent through his veins, and sometimes lay torpid and stagnant as tepid water.	Вскоре у него опять началось головокружение, и все вдруг показалось ему окрашенным в странные цвета и одушевленным легким движением. Несомненно, это объяснялось не правильным обращением крови, то бурлившей в его жилах, как водопад, то струившейся спокойно и вяло, как тепловатая вода.
He merely asked leave to see if the shop contained any curiosities which he required.	Он заявил, что желает осмотреть залы и поискать, не найдется ли там каких-нибудь редкостей на его вкус.
A plump-faced young shopman with red hair, in an otter-skin cap, left an old peasant woman in charge of the shop-a sort of feminine Caliban, employed in cleaning a stove made marvelous by Bernard Palissy's work. This youth remarked carelessly:	Молодой рыжеволосый приказчик с полными румяными щеками, в картузе из выдры поручил присмотреть за лавкой старухе крестьянке, своего рода Калибану женского пола, занятой чисткой изразцовой печи, настоящего чуда искусства, порожденного гением Бернара Палисси; затем он сказал незнакомцу небрежным тоном"
"Look round, monsieur!	- Взгляните, сударь, взгляните!
We have nothing very remarkable here downstairs; but if I may trouble you to go up to the first floor, I will show you some very fine mummies from Cairo, some inlaid pottery, and some carved ebony-genuine Renaissance work, just come in, and of perfect beauty."	Внизу у нас только вещи заурядные, но потрудитесь подняться наверх, и я покажу вам прекраснейшие мумии из Каира, вазы с инкрустациями, резное черное дерево -подлинный Ренессанс, все только что получено, высшего качества.
In the stranger's fearful position this cicerone's prattle and shopman's empty talk seemed like the petty vexations by which narrow minds destroy a man of genius. But as he must even go through with it, he appeared to listen to his guide, answering him by gestures or monosyllables; but imperceptibly he arrogated the privilege of saying nothing, and gave himself up without hindrance to his closing meditations, which were appalling.	Незнакомец находился в таком ужасном состояния, что болтовня его чичероне, эти глупо-торгашеские фразы были ему противны, как мелочные приставания, которыми умы ограниченные убивают человека гениального; однако, решив нести свой крест до конца, он делах вид, что слушает проводника, и отвечал ему жестами или односложными словами; но постепенно он отвоевал себе право идти молча и безбоязненно отдался последним своим размышлениям, которые были ужасны.
He had a poet's temperament, his mind had entered by chance on a vast field; and he must see perforce the dry bones of twenty future worlds.	Он был поэтом, и душа его случайно нашла себе обильную пищу: ему предстояло еще при жизни увидеть прах двадцати миров.
At a first glance the place presented a confused picture in which every achievement, human and divine, was mingled.	На первый взгляд залы магазина являли собой беспорядочную картину, в которой теснились все творения, божеские и человеческие.
Crocodiles, monkeys, and serpents stuffed with straw grinned at glass from church windows, seemed to wish to bite sculptured heads, to chase lacquered work, or to scramble up chandeliers.	Чучела крокодилов, боа, обезьян улыбались церковным витражам, как бы порывались укусить мраморные бюсты, погнаться за лакированными вещицами, вскарабкаться на люстры.
A Sevres vase, bearing Napoleon's portrait by Mme. Jacotot, stood beside a sphinx dedicated to Sesostris.	Севрская ваза, на которой г-жа Жакото изобразила Наполеона, находилась рядом со сфинксом, посвященным Сезострису .

The beginnings of the world and the events of yesterday were mingled with grotesque cheerfulness.	Начало мира и вчерашние события сочетались здесь причудливо благодушно.
A kitchen jack leaned against a pyx, a republican sabre on a mediaeval hackbut.	Кухонный вертел лежал на ковчежце для мощей, республиканская сабля - на средневековой пищали.
Mme. du Barry, with a star above her head, naked, and surrounded by a cloud, seemed to look longingly out of Latour's pastel at an Indian chibook, while she tried to guess the purpose of the spiral curves that wound towards her.	Г-жа Дюбарри с пастели Латура, со звездой на голове, нагая и окруженная облаками, казалось, с жадным любопытством рассматривала индийский чубук и старалась угадать назначение его спиралей, змеившихся по направлению к ней.
Instruments of death, poniards, curious pistols, and disguised weapons had been flung down pell-mell among the paraphernalia of daily life; porcelain tureens, Dresden plates, translucent cups from china, old salt-cellars, comfit-boxes belonging to feudal times.	Орудия смерти - кинжалы, диковинные пистолеты, оружие с секретным затвором -чередовались с предметами житейского обихода: фарфоровыми мисками, саксонскими тарелками, прозрачными китайскими чашками, античными соловками, средневековыми коробочками для сластей.
A carved ivory ship sped full sail on the back of a motionless tortoise.	Корабль из слоновой кости на всех парусах плыл по спине неподвижной черепахи.
The Emperor Augustus remained unmoved and imperial with an air-pump thrust into one eye.	Пневматическая машина лезла в самый глаз императору Августу, сохранявшему царственное бесстрастие.
Portraits of French sheriffs and Dutch burgomasters, phlegmatic now as when in life, looked down pallid and unconcerned on the chaos of past ages below them.	Несколько портретов французских купеческих старшин и голландских бургомистров, столь же бесчувственных теперь, как и при жизни, возвышались над этим хаосом древности, бросая на него тусклые и холодные взгляды.
Every land of earth seemed to have contributed some stray fragment of its learning, some example of its art.	Все страны, казалось, принесли сюда какой-нибудь обломок своих знаний, образчик своих искусств.
Nothing seemed lacking to this philosophical kitchen-midden, from a redskin's calumet, a green and golden slipper from the seraglio, a Moorish yataghan, a Tartar idol, to the soldier's tobacco pouch, to the priest's ciborium, and the plumes that once adorned a throne.	То было подобие философской мусорной свалки, где ни в чем не было недостатка - ни в трубке мира дикаря, ни в зеленой с золотом туфельке из сераля, ни в мавританском ятагане, ни в татарском идоле. Здесь было все, вплоть до солдатского кисета, вплоть до церковной дароносицы, вплоть до плюмажа, некогда украшавшего балдахин какого-то трона.
This extraordinary combination was rendered yet more bizarre by the accidents of lighting, by a multitude of confused reflections of various hues, by the sharp contrast of blacks and whites.	А благодаря множеству причудливых бликов, возникавших из смешения оттенков, из резкого контраста света и тени, эту чудовищную картину оживляли тысячи разнообразнейших световых явлений.
Broken cries seemed to reach the ear, unfinished dramas seized upon the imagination, smothered lights caught the eye.	Ухо, казалось, слышало прерванные крики, ум улавливал неоконченные драмы, глаз различал не вполне угасшие огни.
A thin coating of inevitable dust covered all the multitudinous corners and convolutions of these objects of various shapes which gave highly picturesque effects.	Вдобавок на все эти предметы набросила свой легкий покров неистребимая пыль, что придавало их углам и разнообразным изгибам необычайно живописный вид.