LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Оноре Бальзак - Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты

Оноре Бальзак - Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Оноре Бальзак - Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Оноре де Бальзак
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
4 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 80
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Можно ли выиграть, если заключаешь сделку с дьяволом? Этот вопрос никогда не оставлял равнодушными как писателей, так и читателей. Если ты молод, влюблен и честолюбив, но знаешь, что все твои мечты обречены из-за отсутствия денег, то можно ли устоять перед искушением расплатиться сроком собственной жизни за исполнение желаний?

Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Byron has given admirable expression to certain moral conflicts, but our immortal naturalist has reconstructed past worlds from a few bleached bones; has rebuilt cities, like Cadmus, with monsters' teeth; has animated forests with all the secrets of zoology gleaned from a piece of coal; has discovered a giant population from the footprints of a mammoth.	Лорд Байрон словами воспроизвел волнения души, но бессмертный наш естествоиспытатель воссоздал миры при помощи выбеленных временем костей; подобно Кадму , он отстроил города при помощи зубов, он вновь населил тысячи лесов всеми чудищами зоологии благодаря нескольким кускам каменного угля; восстановил поколения гигантов по одной лишь ноге мамонта.
These forms stand erect, grow large, and fill regions commensurate with their giant size.	Образы встают, растут и в соответствии с исполинским своим ростом меняют вид целых областей.
He treats figures like a poet; a naught set beside a seven by him produces awe.	В своих цифрах он поэт; он великолепен, когда к семи приставляет нуль.
He can call up nothingness before you without the phrases of a charlatan. He searches a lump of gypsum, finds an impression in it, says to you,	Не произнося искусственных магических слов, он воскрешает небытие; он откапывает частицу гипса, замечает на ней отпечаток и восклицает:
"Behold!" All at once marble takes an animal shape, the dead come to life, the history of the world is laid open before you.	"Смотрите! " Мрамор становится вдруг животным, смерть - жизнью, открывается целый мир!
After countless dynasties of giant creatures, races of fish and clans of mollusks, the race of man appears at last as the degenerate copy of a splendid model, which the Creator has perchance destroyed.	После неисчислимых династий гигантских созданий, после рыбьих племен и моллюсковых кланов появляется наконец род человеческий, выродок грандиозного типа, сраженного, быть может, создателем.
Emboldened by his gaze into the past, this petty race, children of yesterday, can overstep chaos, can raise a psalm without end, and outline for themselves the story of the Universe in an Apocalypse that reveals the past.	Воодушевленные мыслью ученого, перед которым воскресает прошлое, эти жалкие люди, рожденные вчера, могут проникнуть в хаос, запеть бесконечный гимн и начертать себе былые судьбы вселенной в виде вспять обращенного Апокалипсиса.
After the tremendous resurrection that took place at the voice of this man, the little drop in the nameless Infinite, common to all spheres, that is ours to use, and that we call Time, seems to us a pitiable moment of life.	Созерцая это жуткое воскрешение, совершаемое голосом одного единственного человека, мы проникаемся жалостью к той крохе, которая нам предоставлена в безыменной бесконечности, общей всем сферам, проникаемся жалостью к этой минуте жизни, которую мы именуем время.
We ask ourselves the purpose of our triumphs, our hatreds, our loves, overwhelmed as we are by the destruction of so many past universes, and whether it is worth while to accept the pain of life in order that hereafter we may become an intangible speck.	Как бы погребенные под обломками стольких вселенных, мы вопрошаем себя: к чему наша слава, наша ненависть, наша любовь? Если нам суждено стать в будущем неосязаемой точкой, стоит ли принимать на себя бремя бытия?
Then we remain as if dead, completely torn away from the present till the valet de chambre comes in and says,	И вот, вырванные из почвы нашего времени, мы перестаем жить, пока не войдет лакей и не скажет:
"Madame la comtesse answers that she is expecting monsieur."	"Графиня приказала передать, что она ждет вас".

All the wonders which had brought the known world before the young man's mind wrought in his soul much the same feeling of dejection that besets the philosopher investigating unknown creatures. He longed more than ever for death as he flung himself back in a curule chair and let his eyes wander across the illusions composing a panorama of the past.	При виде чудес, явивших молодому человеку весь ведомый нам мир, душа его изнемогла, как изнемогает душа у философа, когда он занят научным рассмотрением мира неведомого; сильнее, чем когда бы то ни было, хотелось ему теперь умереть, и он упал в курульное кресло , предоставив своим взорам блуждать по фантасмагориям этой панорамы прошлого.
The pictures seemed to light up, the Virgin's heads smiled on him, the statues seemed alive.	Картины озарились, головы дев ему улыбнулись, статуи приняли обманчивую окраску жизни.
Everything danced and swayed around him, with a motion due to the gloom and the tormenting fever that racked his brain; each monstrosity grimaced at him, while the portraits on the canvas closed their eyes for a little relief.	Втянутые в пляску тою лихорадочною тревогой, которая, точно хмель, бродила в его больном мозгу, эти произведения под покровом тени ожили, зашевелились и вихрем понеслись перед ним; каждый фарфоровый уродец строил ему гримасу, у людей, изображенных на картинах, веки опустились, чтобы дать отдохнуть глазам.
Every shape seemed to tremble and start, and to leave its place gravely or flippantly, gracefully or awkwardly, according to its fashion, character, and surroundings.	Все эти фигуры вздрогнули, вскочили, сошли со своих мест - кто грузно, кто легко, кто грациозно, кто неуклюже, в зависимости от своего нрава, свойства и строения.
A mysterious Sabbath began, rivaling the fantastic scenes witnessed by Faust upon the Brocken.	То был некий таинственный шабаш, достойный тех чудес, что видел доктор Фауст на Брокене.
But these optical illusions, produced by weariness, overstrained eyesight, or the accidents of twilight, could not alarm the stranger.	Но эти оптические явления, порожденные усталостью, напряжением взгляда или причудливостью сумерек, не могли устрашить незнакомца.
The terrors of life had no power over a soul grown familiar with the terrors of death.	Ужасы жизни были не властны над душой, свыкшейся с ужасами смерти.
He even gave himself up, half amused by its bizarre eccentricities, to the influence of this moral galvanism; its phenomena, closely connected with his last thoughts, assured him that he was still alive.	Он скорее даже поощрял своим насмешливым сочувствием нелепые странности этого нравственного гальванизма, чудеса которого соединились с последними мыслями, еще поддерживавшими в незнакомце ощущение бытия.
The silence about him was so deep that he embarked once more in dreams that grew gradually darker and darker as if by magic, as the light slowly faded.	Вокруг него царило столь глубокое молчание, что вскоре он осмелился отдаться сладостным мечтам, образы которых постепенно темнели, магически изменяя свои оттенки по мере угасания дня.
A last struggling ray from the sun lit up rosy answering lights. He raised his head and saw a skeleton dimly visible, with its skull bent doubtfully to one side, as if to say,	Свет, покидая небо, зажег в борьбе с ночью последний красноватый отблеск; молодой человек поднял голову и увидел слабо освещенный скелет, который с сомнением качнул своим черепом справа налево, как бы говоря:
"The dead will none of thee as yet."	"Мертвецы тебя еще не ждут".
He passed his hand over his forehead to shake off the drowsiness, and felt a cold breath of air as an unknown furry something swept past his cheeks. He shivered.	Проведя рукой по лбу, чтобы отогнать сон, молодой человек отчетливо ощутил прохладное дуновение, что-то пушистое коснулось его щеки, и он вздрогнул.