Анатолий Софронов - Все это было на войне

И там, где тоненьким ручьем
Омыт в пути сухой валежник,
На бледном стебле, под лучом,
Уже качается подснежник.

И весь он, весь он голубой,
Необъяснимо чист и светел.
Его касается губой
Бредущий с юга пьяный ветер.

А от него невдалеке,
У входа в душную землянку,
На покосившимся пеньке
Сидит с ребенком партизанка.

Лицом уткнувшийся в платок,
Еще беспомощный, несмелый,
Он темно-розовый сосок
Губами ищет неумело…

И от нее невдалеке,
Чуть видный, невысокий, нежный,
На тонком бледном стебельке
Легко качается подснежник.

А рядом с ним бежит ручей
И на снегу не леденеет;
И мох под тяжестью лучей
На соснах мшистых зеленеет.

Шумел сурово Брянский лес,
Спускались темные туманы,
И сосны слышали окрест,
Как шли тропою партизаны.

Тропою тайной меж берез
Спешили дебрями густыми,
И каждый за плечами нес
Винтовку с пулями литыми.

В лесах врагам спасенья нет:
Летят советские гранаты,
И командир кричит им вслед:
«Громи захватчиков, ребята!»

Шумел сурово Брянский лес,
Спускались темные туманы,
И сосны слышали окрест,
Как шли с победой партизаны.

У лесной опушки
Проходили пушки,
Проходили танки,
Шел за взводом взвод;
Проходили мимо
Около дивчины,
Той, что направляла
Их флажком вперед.

Вперед, вперед!
Да на врага, ребята!
Слава русского солдата,
Гей, живет!

«Ах ты, Люба, Люба!
Вишневые губы,
Вишневые губы,
Черные глаза.
Что ж не засмеешься,
Нам не улыбнешься,
Иль тебе не любы
Наши голоса?»

Отвечала Люба,
Вишневые губы:
«Все мне очень любы,
Лучше не найдешь!
Только по дороге
Вас проходит много,
Улыбаться за день
Очень устаешь».

В это время мимо
Ехал парень милый,
Черная кубанка,
Красный башлычок…
Люба обернулась,
Люба улыбнулась,
Щеки заалели,
Как ее флажок.

Вперед, вперед!
Да на врага, ребята!
Слава русского солдата,
Гей, живет!

У каждого из нас в стране родной
Был точный адрес, город, номер дома…
Откуда б ни приехал в час ночной —
Идешь спокойно улицей знакомой.

Ты постучишься в переплет окна,
Тебя родные встретят на пороге
И выпьют чарку доброго вина
За окончание пути-дороги.

Вот так мы жили, дружно и тепло,
Детей растили, на вечерках пели…
И возле дома милого светло
Над нами листья тополей шумели.

У каждого из нас в стране родной
Есть край любимый… Разве позабудешь
Среди курганов ковылек степной
Под солнцем в бледно-розовой полуде,

И дончаков степные косяки,
И ржанье маток у реки студеной,
Левобережья желтые пески,
И чернотал, склонившийся над Доном…

И ты запомнил раннею весной
Гортанный крик, протяжный, журавлиный,
Когда низовкой, темной и седой,
Вода заполоняла луговины.

У каждого из нас в стране родной
Был отчий дом… У скольких он потерян!
И в этом доме в полумгле ночной
Чужие люди открывают двери.

И как ты скажешь, где теперь живешь,
Коль обменяться надо адресами?
Нет, руки на стволе не разожмешь
И в бой пойдешь степями и лесами.

И вновь услышат наши голоса
Дома родные в грохоте орудий!
Мы сохранили наши адреса,
Где б ни были, — мы дома снова будем!

Она началась под Смоленском,
Там первая вышла глава —
Когда на лугах деревенских
Шуршала в пожаре трава.

Мы челюсти молча сжимали,
Когда в полосе фронтовой
Суровые главы писали
Полком в ноябре под Москвой.

Страница ложится к странице,
Предела истории нет,—
История снова стремится
На запад дорогой побед.

И все, кто остались, услышат
Про славный наш воинский труд —
Тогда нас подробно опишут
И номер полка назовут.

Меж сосновыми лесами
В Белоруссии родной
Ходят, ходят партизаны,
Все из местности одной.

Как смотрели партизаны
За дорогой столбовой…
Эх, да зоркими глазами
Увидали полк чужой.