Анатолий Софронов - Все это было на войне

Я слышу все,
я вижу род людской
В поту,
в морщинах
под сияньем солнца,
На берегу Италии морской,
Где смотрят слепо
рыбака оконца.
Путей земных, как дней,
не перечесть —
Лежат широты и меридианы…
А я живу и думаю,
что есть
Товарищи мои
во всех
далеких странах.
Письмо приходит —
это Альберт Кан [5] Альберт Кан — американский публицист.
Мне пишет из-под Сан-Франциско;
Нас разделяет Тихий океан,
Соединяют
сыновья-мальчишки.
Я помню, Брайен,
Кана сын,
зимой
Летел, сияя,
под Москвой на лыжах,
И с ним Алешка,
сын вихрастый мой,—
А кто мне может быть
еще родней и ближе?
Я вспоминаю Токио,
еще одну семью,—
В моих руках
в письме пришедший
снимок:
Жена и дочка в кимоно,
в краю,
Где я впервые
повстречался с ними.
Японию я помню —
страшный гриб
Как будто бы еще
висит над Хиросимой:
Больничная палата, мальчик, как старик,
Страдающий невыносимо…
Вот мир каков!
А должен он цвести
На всех материках
и параллелях,
Чтоб каждый злак
обязан был расти —
Как мы хотим,
как мы ему велели!
И я хочу,
чтоб сын вихрастый мой
Мог
к сверстнику
поехать в Сан-Франциско
И чтоб не пахло на земле
войной
И призрака ее
не видно было
близко.
Пусть встретятся,
еще друзей найдут,—
Планета широка
и превосходна!
Пусть дышат, как орлы,
и пусть живут,
Как людям полагается —
свободно!
И потому я с голубем стою
И обращаюсь через океаны
В одну семью,
затем еще в семью,
В одном краю,
потом в другом краю,
Неся мечту заветную свою
Через моря
и все меридианы!
Вот почему я
с голубем стою!

Поднимаются все:
черные,
белые,
желтые —
Минута молчания.
Танганьика.
Зной.
Солнце струится материей шелковой,
Обрамленное голубизной.
Африка —
с Юга и Севера,
С Запада и Востока —
вся здесь;
От какао и кофе —
от бананов и клевера
Одна,
звучащая гневом
песнь.
Минута молчания…
Памяти
Тех, кто погиб от веревки
и от свинца!
Черные, белые, желтые —
замерли,
Только слышно —
стучат сердца.
Камерун.
Уганда.
Кения.
Гвинея.
Гана.
Занзибар.
Одни уже бывшие,
другие — владения
Тех,
кто в Африке видел базар,
Где можно было купить
за бесценок
Все — от ореха
до жизни людской!
Не хотят уходить злодеи
со сцены,
За Африку
хватаются
жадной рукой.
Минута молчания…
Века отчаяния!
Но знают все в Танганьике здесь:
На русской земле слова зазвучали
На всю планету:
это есть…
Это будет!
И черные,
белые,
желтые
Стоят отныне
в одном ряду,
Под пулями,
под снарядами,
под осколками
Одну кончая для всех беду.
Еще кандалы по земле волочатся.
Еще кровавые лужи блестят.
Но это кончится!
Кончится!
Кончится!
Черные,
белые,
желтые — в ряд.
Пусть трепещут
те, кто пытается
Остановить истории бег!
Даже самое страшное в жизни
кончается,
Если хочет того —
Человек!
Минута молчания! Нет отчаяния!
Нет молчания!
Жизнь начинается!