Аляксей Карпюк - Выбраныя творы

Я не Шэкспір, ды крыху падобны чытач знайшоўся і ў мяне.

Аднойчы шаноўная Маргарыта Пятроўна прыслала мне з аблана новую пачку пісем. Сярод іншых адна чытачка пісала:

«Бартошевич!

Я очень довольна, что ты в живых и тебе можно влепить в лоб все то впечатление, что произвело на меня после прочтения книги «Данута». Кончив чнитать, я вслух кричала: Сволочь! Сволочь! Идиот! Хуже того Рыжего, что лупил тебя на сцене! Мало он тебя лупил! Ведь ты коварнее его! Любил ты Дануту, когда она тебе была недоступна, когда же она тебе стала доступной — ты стрелял ее! За что, фриц ты?! (Тут ідзе фраза не да друку, я вымушаны яе апусціць...) А Дануту, свою любовь, не удалось самому удушить, и ты оставил ее на растерзание немцам, зверюга ты!

Мои пожелания тебе: пусть светлая и чистая любовь Дануты живет в твоем сердце, как червь, до глубокой старости твоей, а когда придет к тебе твоя смерть, чтобы она была похожа на смерть Дануты! С такими же пытками и ты был таким бессильным и беззащитным, какой ты оставил ее —

Придурок ты!

Ольга Т».

Калі наша задача ў тым, каб узяць чытача за сэрца, то лёгка сабе ўявіць маю радасць пасля прачытання гэтага «крыку» душы. Во ўзяў за жывое! Каб гэтая самая «Вольга Т.» жыла ў Гродне, а ў нашым аблана і праўда працаваў такі Янка Барташэвіч, то, мабыць, яна знайшла б яго і, прынамсі, вочы яму выдрала б.

Такое было маё першае ўражанне.

Потым стала сумна. Усё ж такі мы жывём не ў XVII стагоддзі і ўспрымаць кніжку мастацкай літаратуры як нейкі дакумент — трохі наіўна.

І. ІНЕ КАРПЮК

Здравствуй, жена!

Я благополучно доставил себя в Минск, что и свидетельствую.

Не особенно приветливо меня здесь встретили. С помещением для ночлега еле устроился, счастье у меня здесь столько друзей и знакомых, что могу взять с тобой развод, прожить до очередной мировой войны, бывая только по одной ночи у каждого из них.

На курсах моих, представь себе, главными предметами преподавания — марксизм (краткий курс), психологня ну и остальное более связано с работой завроно. Ты понимаешь, что в виду такого подбора уроков (часть из них я смогу смело пропускать), я не зеваю, а провожу день по своему усмотрению. Первый день навестил партизан-друзей, а вечером был на «Черевички(!)», что мне очень понравилось (за 7 рублей). Второй день был у очень интересного писателя Брыля, очень талантливого, оригинального моего земляка. У него провел ровно полсуток, можешь себе представить, насколько это было мне интересно, коли я 12 часов нашел, о чем с ним говорнть. Сегодня третий день моих курсов, думаю высидеть до конца, несколько часов нам читает Саевич (занятия у нас с 3 часов до 11 часов вечера).

Как ты смотришь на это, жена? Меня здесь никто ни разу нигде и ни при каком обстоятельстве не назвал Алексей Никифорович, я затерялся в табуне минчан и все. Ведь это большое безобразие! га?

В общем, Инночка, знаешь что, я пока купаюсь в новых впечатлениях, новой обстановке, честное слово, жалею, что тебя здесь нет, здесь, где я бывал, иногда очень чертовски интересно, ну и ты еще это могла б все закусывать халвой, а так пусть тебе потекут слюнки (я было хотел за тебя покушать халвы, взял 100 г, пока я разобрал, что за вкус, она во рту растаяла и все). Эх! знаешь, как хочется тебя к себе прижать!..

Был в гостях у Валеры, он все сидит, чертит и занимается. Видел, случайно встретил Маю, не скажу, чтобы я совсем равнодушно с ней говорил. Встречаю много гродненских и все [...]...

Пиши мне на г. Минск, Главпочтамт. До востребования. А пока бывай. Целую крепко, до самых костей.

Твой законный муж Алексей.

2. ЯНКУ БРЫЛЮ

2 студзеня 1957 г.

Іван Антонавіч!

Думаю, пакуль дойдзе пісьмо, ты ўжо будзеш здаровы, з чым я цябе і віншую. Буду гаварыць адразу аб справе.

Я толькі што гаварыў з Нінай па тэлефону пасля таго мне здалося, што толкам усяго не расказаў. Паясняю ў чым справа. Нашая «Гродзенская праўда» вырашыла даць матэрыял аб рэвалюцыянерах-земляках. Цыкл гэтых матэрыялаў для моладзі хочам адкрыць Жалязняковічам. На Гродзеншчыне ён-такі першы з шэрагу гэтых людзей. Між іншым, аб ім мала хто ў нас і ведае. Хіба толькі на Навагрудчыне. Ды вось бяда: Ж. не даецца пісаць нашым работнікам. Тады я ўспомніў пра твой нарыс. Там жа можна выкраіць некалькі мясцінак на два падвалы аб яго рэвалюцыйным мінулым і для нашай газеты. Дарэчы, ты і сам з Гродзеншчыны, а ў сваёй газеце не надрукаваў ні радка. Я сказаў пра гэта свайму начальству, і яно загарэлася гэтай ідэяй. Мне даручылі табе пазваніць. Словам, вельмі цябе просім: вышлі нам такі матэрыял на бел. або рус. мовах, якая ў цябе ёсць пад рукамі. Думаю, што будзе яшчэ табе званіць нашае начальства.