LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Виктор Гюго - Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты

Виктор Гюго - Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Виктор Гюго - Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты
Автор:
Виктор Гюго
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
4 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 80
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.

Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Health, youth, honor, all the shy delicacies of the young body, the heart, virginity, modesty, that epidermis of the soul, are manipulated in sinister wise by that fumbling which seeks resources, which encounters opprobrium, and which accommodates itself to it.	Здоровье, молодость, честь, святое, суровое целомудрие еще юного тела, сердце, девственность, стыдливость-эта эпидерма души, -все безжалостно попирается в поисках средств спасения, и когда таким средством оказывается бесчестье, приемлют и его.
Fathers, mothers, children, brothers, sisters, men, women, daughters, adhere and become incorporated, almost like a mineral formation, in that dusky promiscuousness of sexes, relationships, ages, infamies, and innocences.	Отцы, матери, дети, братья, сестры, мужчины, женщины, девушки - все они в этом смешении полов, возрастов, родства, разврата и невинности образуют единую массу, по плотности напоминающую минерал.
They crouch, back to back, in a sort of hut of fate. They exchange woe-begone glances. Oh, the unfortunate wretches!	На корточках, спина к спине теснятся они в конуре, куда забросит их судьба, украдкой кидая друг на друга унылый взгляд.
How pale they are!	О несчастные!
How cold they are!	Как они бледны, как издрогли!
It seems as though they dwelt in a planet much further from the sun than ours.	Можно подумать, что они на другой планете, гораздо дальше от солнца, нежели мы.
This young girl was to Marius a sort of messenger from the realm of sad shadows.	Девушка явилась для Мариуса чем-то вроде посланницы мрака.
She revealed to him a hideous side of the night.	Она открыла ему новую, отвратительную сторону ночи.
Marius almost reproached himself for the preoccupations of reverie and passion which had prevented his bestowing a glance on his neighbors up to that day.	Мариус готов был винить себя в том, что слишком много занимался мечтами и любовью, которые мешали ему до сих пор обращать внимание на соседей.
The payment of their rent had been a mechanical movement, which any one would have yielded to; but he, Marius, should have done better than that.	А если он и заплатил за них квартирную плату, то это был безотчетный порыв, - каждый на его месте повиновался бы такому порыву, но от него, Мариуса, требовалось большее.
What! only a wall separated him from those abandoned beings who lived gropingly in the dark outside the pale of the rest of the world, he was elbow to elbow with them, he was, in some sort, the last link of the human race which they touched, he heard them live, or rather, rattle in the death agony beside him, and he paid no heed to them!	Ведь только стена отделяла его от этих заброшенных существ, которые ощупью пробирались в ночном мраке, находясь вне человеческого общества; он жил бок о бок с ними, и он, именно он, был, так сказать, последним звеном, связующим их с остальным миром. Он слышал их дыхание, или, вернее, хрипение, рядом с собою и не замечал этого!
Every day, every instant, he heard them walking on the other side of the wall, he heard them go, and come, and speak, and he did not even lend an ear!	Ежедневно, ежеминутно слышал он через стену, как они ходят, уходят, приходят, разговаривают, но оставался ко всему этому глух.
And groans lay in those words, and he did not even listen to them, his thoughts were elsewhere, given up to dreams, to impossible radiances, to loves in the air, to follies; and all the while, human creatures, his brothers in Jesus Christ, his brothers in the people, were agonizing in vain beside him!	В их речах звучал стон, но до него это не доходило. Его мысли были поглощены иным: грезами, несбыточными мечтами, недосягаемой любовью, безумствами, а между тем человеческие создания, его братья во Христе, его братья, потому что они вышли из того же народа, что и он, умирали рядом с ним. Умирали напрасно!

He even formed a part of their misfortune, and he aggravated it.	И он являлся как бы причиной их несчастья, усугублял его.
For if they had had another neighbor who was less chimerical and more attentive, any ordinary and charitable man, evidently their indigence would have been noticed, their signals of distress would have been perceived, and they would have been taken hold of and rescued!	Будь у них другой сосед, не такой фантазер, как он, а человек внимательный, простой и отзывчивый, их нищета не осталась бы незамеченной, грозящая им опасность была бы обнаружена, и, наверно, они уже давным-давно были бы призрены и спасены!
They appeared very corrupt and very depraved, no doubt, very vile, very odious even; but those who fall without becoming degraded are rare; besides, there is a point where the unfortunate and the infamous unite and are confounded in a single word, a fatal word, the miserable; whose fault is this?	Правда, они производили впечатление развращенных, безнравственных, грубых, даже омерзительных созданий, но редко бывает, чтобы, впав в нищету, человек не опустился; к тому же существует грань, за которой стирается различие между несчастными и нечестными людьми. И тех и других можно определить одним словом -роковым словом "отверженные". Кого же в этом винить?
And then should not the charity be all the more profound, in proportion as the fall is great?	И разве милосердие не должно проявляться с особенной силой именно там, где особенно глубоко падение?
While reading himself this moral lesson, for there were occasions on which Marius, like all truly honest hearts, was his own pedagogue and scolded himself more than he deserved, he stared at the wall which separated him from the Jondrettes, as though he were able to make his gaze, full of pity, penetrate that partition and warm these wretched people.	Читая себе эту мораль, - а ему, как всякому честному человеку, случалось выступать в роли собственного наставника и бранить себя даже больше, чем он того заслуживал, - Мариус не отрывал взгляда, полного сострадания, от стенки, отделявшей его от Жондретов, словно пытаясь проникнуть взором за перегородку и согреть им несчастных.
The wall was a thin layer of plaster upheld by lathes and beams, and, as the reader had just learned, it allowed the sound of voices and words to be clearly distinguished.	Стенка состояла из брусков и дранок, покрытых тонким слоем штукатурки, и, как мы уже сказали, через нее было слышно каждое слово, каждый звук.
Only a man as dreamy as Marius could have failed to perceive this long before.	Надо было быть мечтателем Мариусом, чтобы раньше этого не заметить.
There was no paper pasted on the wall, either on the side of the Jondrettes or on that of Marius; the coarse construction was visible in its nakedness.	Стенка не была оклеена обоями ни со стороны, выходившей к Жондретам, ни со стороны комнаты Мариуса, все грубое ее устройство было на виду.
Marius examined the partition, almost unconsciously; sometimes reverie examines, observes, and scrutinizes as thought would.	Не отдавая себе в этом отчета, Мариус пристально разглядывал перегородку, мечтая, можно иногда исследовать, наблюдать и изучать не хуже. чем размышляя.
All at once he sprang up; he had just perceived, near the top, close to the ceiling, a triangular hole, which resulted from the space between three lathes.	Вдруг он поднялся. Наверху, у самого потолка, он заметил треугольную щель между тремя дранками.
The plaster which should have filled this cavity was missing, and by mounting on the commode, a view could be had through this aperture into the Jondrettes' attic.	Штукатурка, которою было заделано отверстие, осыпалась, и, встав на комод, можно было заглянуть сквозь дыру в комнату Жондретов.