LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Оноре Бальзак - Блеск и нищета куртизанок - английский и русский параллельные тексты

Оноре Бальзак - Блеск и нищета куртизанок - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Оноре Бальзак - Блеск и нищета куртизанок - английский и русский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Блеск и нищета куртизанок - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Оноре де Бальзак
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
5 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 100
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Блеск и нищета куртизанок - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Блеск и нищета куртизанок - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Над романом «Блеск и нищета куртизанок» Бальзак работал более десяти лет, с 1836 по 1847 год. Роман занимает значительное место в многотомном цикле произведений, объединенных писателем под общим названием «Человеческая комедия». Этим романом Бальзак заканчивает своеобразную трилогию («Отец Горио», «Утраченные иллюзии», «Блеск и нищета куртизанок»). Через все три произведения проходят основные персонажи «Человеческой комедии». В романе завершается история героя «Утраченных иллюзий» поэта Люсьена Шардона (де Рюбампре), растратившего талант и погубившего себя в погоне за богатством и соблазнами светской жизни. Здесь читатель вновь встречает преуспевающего карьериста Растиньяка и беглого каторжника Жака Коллена, знакомых по роману «Отец Горио».Действие романа происходит во время Реставрации и охватывает 1824—1830 годы. Писатель создает широкое социальное обобщение жизни Франции накануне Июльской революции 1830 года.

Блеск и нищета куртизанок - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Блеск и нищета куртизанок - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

"A man who has sown his wild oats at his age puts himself out of court. He has no pluck; he puts money in the funds," replied Nathan.	- Когда молодой человек в его возрасте остепеняется, он в какой-то степени обкрадывает себя, утрачивает задор, превращается в рантье, -заметил Натан.
"Oh, that youngster will always be a fine gentleman, and will always have such lofty notions as will place him far above many men who think themselves his betters," replied Rastignac.	- О! Этот останется вельможей, он никогда не утратит возвышенности мысли. Вот что обеспечит ему превосходство над многими так называемыми возвышенными людьми, - отвечал Растиньяк.
At this moment journalists, dandies, and idlers were all examining the charming subject of their bet as horse-dealers examine a horse for sale.	В эту минуту все они - журналисты, денди, бездельники - изучали, как барышники изучают лошадь, обворожительный предмет их пари.
These connoisseurs, grown old in familiarity with every form of Parisian depravity, all men of superior talent each his own way, equally corrupt, equally corrupting, all given over to unbridled ambition, accustomed to assume and to guess everything, had their eyes centered on a masked woman, a woman whom no one else could identify.	Эти судьи, умудренные долгим опытом парижского беспутства, и каждый в своем роде человек недюжинного ума, в равной мере развращенные, в равной мере развратители, посвятившие себя удовлетворению необузданного честолюбия, приученные все предполагать, все угадывать, следили горящими глазами за женщиной в маске - за женщиной, узнать которую могли только они.
They, and certain habitual frequenters of the opera balls, could alone recognize under the long shroud of the black domino, the hood and falling ruff which make the wearer unrecognizable, the rounded form, the individuality of figure and gait, the sway of the waist, the carriage of the head - the most intangible trifles to ordinary eyes, but to them the easiest to discern.	Только они одни да еще несколько завсегдатаев балов в Опере могли заметить под длинным черным саваном домина, под капюшоном, под ниспадающим воротником, которые до неузнаваемости меняют облик женщины, округлость форм, особенности осанки и поступи, гибкость стана, посадку головы, приметы, наименее уловимые обычным глазом и бесспорные для них.
In spite of this shapeless wrapper they could watch the most appealing of dramas, that of a woman inspired by a genuine passion.	Они могли наблюдать, несмотря на бесформенное одеяние, самое волнующее из зрелищ: женщину, одушевленную истинной любовью.
Were she La Torpille, the Duchesse de Maufrigneuse, or Madame de Serizy, on the lowest or highest rung of the social ladder, this woman was an exquisite creature, a flash from happy dreams.	Была ли то Торпиль, герцогиня де Монфриньез или г-жа де Серизи, низшая или высшая ступень социальной лестницы, это создание являлось дивным творением, воплощенной любовной грезой.
These old young men, like these young old men, felt so keen an emotion, that they envied Lucien the splendid privilege of working such a metamorphosis of a woman into a goddess.	Юные старцы, как и старые юнцы, поддавшись очарованию, позавидовали высокому дару Люсьена превращать женщину в богиню.
The mask was there as though she had been alone with Lucien; for that woman the thousand other persons did not exist, nor the evil and dust-laden atmosphere; no, she moved under the celestial vault of love, as Raphael's Madonnas under their slender oval glory.	Маска держала себя так, словно она была наедине с Люсьеном: для этой женщины не существовало ни десятысячной толпы, ни душного, насыщенного пылью воздуха. Нет, она пребывала под божественным сводом Любви, как мадонна Рафаэля под сенью своего золотого венца.

She did not feel herself elbowed; the fire of her glance shot from the holes in her mask and sank into Lucien's eyes; the thrill of her frame seemed to answer to every movement of her companion.	Она не чувствовала толкотни, пламень ее взора, проникая сквозь отверстия маски, сливался со взором Люсьена, и, казалось, по ней пробегал трепет при каждом движении ее друга.
Whence comes this flame that radiates from a woman in love and distinguishes her above all others?	Где источник того огня, что окружает сиянием влюбленную женщину, отмечая ее среди всех?
Whence that sylph-like lightness which seems to negative the laws of gravitation?	Где источник той легкости сильфиды, казалось, опровергавшей законы тяготения?
Is the soul become ambient?	То не душа ли, воспаряющая ввысь?
Has happiness a physical effluence?	То не было ли счастье, обретающее зримые черты?
The ingenuousness of a girl, the graces of a child were discernible under the domino.	Девическая наивность, детская прелесть проступали сквозь домино.
Though they walked apart, these two beings suggested the figures of Flora and Zephyr as we see them grouped by the cleverest sculptors; but they were beyond sculpture, the greatest of the arts; Lucien and his pretty domino were more like the angels busied with flowers or birds, which Gian Bellini has placed beneath the effigies of the Virgin Mother. Lucien and this girl belonged to the realm of fancy, which is as far above art as cause is above effect.	Эти два существа, пусть они шли только рядом, напоминали изваяния Флоры и Зефира, слившихся в объятии по воле искуснейшего скульптора: но то было нечто большее, нежели скульптура - высшее из искусств; Люсьен и его прелестное домино напоминали ангелов в окружении цветов и птиц, как их запечатлела кисть Джованни Беллини под изображениями Девы-Матери; Люсьен и эта женщина принадлежали миру Воображения, что выше Искусства, как причина выше следствия.
When the domino, forgetful of everything, was within a yard of the group, Bixiou exclaimed:	Когда, эта женщина, забывшая обо всем, проходила неподалеку от группы молодежи, Бисиу ее окликнул:
"Esther!"	"Эстер!".
The unhappy girl turned her head quickly at hearing herself called, recognized the mischievous speaker, and bowed her head like a dying creature that has drawn its last breath.	Несчастная живо обернулась на оклик, узнала коварного человека и опустила голову, - она была похоже на умирающую, которая испускает последний вздох.
A sharp laugh followed, and the group of men melted among the crowd like a knot of frightened field-rats whisking into their holes by the roadside.	По зале разнесся громкий смех, и молодые люди рассеялись в толпе, как стая вспугнутых полевых мышей, бегущих от обочины дороги в свои норки.
Rastignac alone went no further than was necessary, just to avoid making any show of shunning Lucien's flashing eye. He could thus note two phases of distress equally deep though unconfessed; first, the hapless Torpille, stricken as by a lightning stroke, and then the inscrutable mask, the only one of the group who had remained.	Один лишь Растиньяк отошел на такое расстояние, чтобы не дать повода думать, будто он бежит от испепеляющих взоров Люсьена; он мог полюбоваться горем двух существ, пусть скрытым, но равно глубоким: сперва Торпиль, сраженная как бы ударом молнии, затем -непостижимая маска, единственная фигура, не двинувшаяся с места.
Esther murmured a word in Lucien's ear just as her knees gave way, and Lucien, supporting her, led her away.	Эстер в тот миг, когда ее ноги подкосились, успела что-то шепнуть на ухо Люсьену, и Люсьен, поддерживая девушку, скрылся с нею в толпе.
Rastignac watched the pretty pair, lost in meditation.	Растиньяк проводил взглядом красивую пару и глубоко задумался.