LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Оноре Бальзак - Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты

Оноре Бальзак - Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Оноре Бальзак - Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Оноре де Бальзак
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
4 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 80
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Можно ли выиграть, если заключаешь сделку с дьяволом? Этот вопрос никогда не оставлял равнодушными как писателей, так и читателей. Если ты молод, влюблен и честолюбив, но знаешь, что все твои мечты обречены из-за отсутствия денег, то можно ли устоять перед искушением расплатиться сроком собственной жизни за исполнение желаний?

Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

"O Pauline, Pauline, you love me far too much!"	- Полина, Полина, ты слишком сильно меня любишь!
"There is something very extraordinary going on in your mind, Raphael! Do not dissimulate. I shall very soon find out your secret.	-С тобой творится что-то неладное, Рафаэль... Говори, все равно я узнаю твою тайну.
Give that to me," she went on, taking the Magic Skin.	Дай мне это, - сказала она и взяла шагреневую кожу.
"You are my executioner!" the young man exclaimed, glancing in horror at the talisman.	- Ты мой палач! - воскликнул молодой человек, с ужасом глядя на талисман.
"How changed your voice is!" cried Pauline, as she dropped the fatal symbol of destiny. "Do you love me?" he asked.	- Что ты говоришь! - пролепетала Полина и выронила вещий символ судьбы - Ты любишь меня? - спросил он.
"Do I love you?	- Люблю ли?
Is there any doubt?"	И ты еще спрашиваешь!
"Then, leave me, go away!"	- В таком случае оставь меня, уйди!
The poor child went.	Бедняжка ушла.
"So!" cried Raphael, when he was alone.	- Как! - оставшись один, вскричал Рафаэль.
"In an enlightened age, when we have found out that diamonds are a crystallized form of charcoal, at a time when everything is made clear, when the police would hale a new Messiah before the magistrates, and submit his miracles to the Academie des Sciences-in an epoch when we no longer believe in anything but a notary's signature-that I, forsooth, should believe in a sort of Mene, Tekel, Upharsin!	- В наш просвещенный век, когда мы узнали, что алмазы суть кристаллы углерода, в эпоху, когда всему находят объяснение, когда полиция привлекла бы к суду нового мессию, а сотворенные им чудеса подверглись бы рассмотрению в Академии наук, когда мы верим только в нотариальные надписи, я поверил - я! - в какой-то "Манэ-Текел-Фарес".
No, by Heaven, I will not believe that the Supreme Being would take pleasure in torturing a harmless creature.-Let us see the learned about it."	Но, клянусь богом, я не могу поверить, что высшему существу приятно мучить добропорядочное создание... Надо поговорить с учеными.
Between the Halle des Vins, with its extensive assembly of barrels, and the Salpetriere, that extensive seminary of drunkenness, lies a small pond, which Raphael soon reached. All sorts of ducks of rare varieties were there disporting themselves; their colored markings shone in the sun like the glass in cathedral windows.	Вскоре он очутился между Винным рынком, этим огромным складом бочек, и приютом Сальпетриер, этим огромным рассадником пьянства, около небольшого пруда, где плескались утки самых редкостных пород, сверкая на солнце переливами своих красок, напоминавших тона церковных витражей.
Every kind of duck in the world was represented, quacking, dabbling, and moving about-a kind of parliament of ducks assembled against its will, but luckily without either charter or political principles, living in complete immunity from sportsmen, under the eyes of any naturalist that chanced to see them.	Здесь были собраны утки со всего света; крякая, кувыркаясь, барахтаясь, образуя нечто вроде утиной палаты депутатов, созванной помимо их воли, но, по счастью, без хартии и без политических принципов, они жили здесь, не опасаясь охотников, но порою попадая в поле зрения естествоиспытателя.
"That is M. Lavrille," said one of the keepers to Raphael, who had asked for that high priest of zoology.	- Вот господин Лавриль, - сказал сторож Рафаэлю, который разыскивал этого великого жреца зоологии.

The Marquis saw a short man buried in profound reflections, caused by the appearance of a pair of ducks.	Маркиз увидел невысокого роста господина, с глубокомысленным видом рассматривавшего двух уток.
The man of science was middle-aged; he had a pleasant face, made pleasanter still by a kindly expression, but an absorption in scientific ideas engrossed his whole person. His peruke was strangely turned up, by being constantly raised to scratch his head; so that a line of white hair was left plainly visible, a witness to an enthusiasm for investigation, which, like every other strong passion, so withdraws us from mundane considerations, that we lose all consciousness of the "I" within us.	Ученый этот был человек средних лет; приятным чертам его лица придавало особую мягкость выражение радушия; во всем его облике чувствовалась беспредельная преданность науке; из-под парика, который он беспрестанно теребил и в конце концов забавно сдвинул на затылок, видны были седые волосы, - такая небрежность изобличала в нем страсть к науке и ее открытиям, а эта страсть - как, впрочем, и всякая другая -столь властно обособляет нас от внешнего мира, что заставляет забывать о самом себе.
Raphael, the student and man of science, looked respectfully at the naturalist, who devoted his nights to enlarging the limits of human knowledge, and whose very errors reflected glory upon France; but a she-coxcomb would have laughed, no doubt, at the break of continuity between the breeches and striped waistcoat worn by the man of learning; the interval, moreover, was modestly filled by a shirt which had been considerably creased, for he stooped and raised himself by turns, as his zoological observations required.	В Рафаэле заговорил ученый и исследователь, и он пришел в восторг от этого естествоиспытателя, который не спал ночей, расширяя круг человеческих познаний, и самими ошибками своими служил славе Франции; впрочем, щеголиха, наверно, посмеялась бы над тем, что между поясом панталон и полосатым жилетом ученого виднелась щелочка, стыдливо прикрываемая, однако же, сорочкою, которая собралась складками оттого, что г-н Лавриль беспрестанно то наклонялся, то выпрямлялся, как этого требовали его зоогенетические наблюдения.
After the first interchange of civilities, Raphael thought it necessary to pay M. Lavrille a banal compliment upon his ducks.	После первых приветственных слов Рафаэль счел своим долгом обратиться к г-ну Лаврилю с банальными комплиментами по поводу его уток.
"Oh, we are well off for ducks," the naturalist replied.	- О, утками мы богаты! - ответил естествоиспытатель.
"The genus, moreover, as you doubtless know, is the most prolific in the order of palmipeds.	- Впрочем, как вы, вероятно, знаете, это самый распространенный вид в отряде перепончатолапых.
It begins with the swan and ends with the zin-zin duck, comprising in all one hundred and thirty-seven very distinct varieties, each having its own name, habits, country, and character, and every one no more like another than a white man is like a negro.	Он заключает в себе сто тридцать семь разновидностей, резко отличающихся одна от другой, начиная с лебедя и кончая уткой зинзин; у каждой свое наименование, свой особый нрав, свое отечество, особая внешность и не больше сходства с другой разновидностью, чем у белого с негром.
Really, sir, when we dine off a duck, we have no notion for the most part of the vast extent--"	В самом деле, когда мы едим утку, мы часто и не подозреваем, как распространена...
He interrupted himself as he saw a small pretty duck come up to the surface of the pond.	Тут он увидел небольшую красивую птицу, которая поднималась на берег.
"There you see the cravatted swan, a poor native of Canada; he has come a very long way to show us his brown and gray plumage and his little black cravat!	- Смотрите, вот галстучный лебедь, бедное дитя Канады, явившееся издалека, чтобы показать нам свое коричневато-серое оперение, свой черный галстучек!