LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Джордж Элиот - Мельница на Флоссе - английский и русский параллельные тексты

Джордж Элиот - Мельница на Флоссе - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Джордж Элиот - Мельница на Флоссе - английский и русский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Мельница на Флоссе - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Джордж Элиот
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
3 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 60
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Мельница на Флоссе - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Мельница на Флоссе - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

«Мельница на Флоссе» справедливо считается лучшим романом Джордж Элиот. В нем наиболее полно проявились сильные стороны писательницы — правдивое изображение действительности, умение показать трагизм обыденной жизни, представить человеческие характеры в развитии и во всем богатстве индивидуальной жизни, мастерство психологического анализа, живой и меткий язык. Здесь же видны довольно отчетливо и слабые стороны художественного метода писательницы, связанные с влиянием позитивизма.

Мельница на Флоссе - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Мельница на Флоссе - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

"Don't laugh at me, Tom," said Maggie, in a passionate tone, with an outburst of angry tears, stamping, and giving him a push.	- Не смейся надо мной, - топая ногой, гневно закричала Мэгги и толкнула его; из глаз ее потоком хлынули сердитые слезы.
"Now, then, spitfire!" said Tom.	- Ну-ну, потише, злюка, - сказал Том.
"What did you cut it off for, then?	- Для чего ж ты их тогда обстригла?
I shall go down: I can smell the dinner going in."	Ну, я иду, нюхом слышу, что сейчас будет обед.
He hurried downstairs and left poor Maggie to that bitter sense of the irrevocable which was almost an every-day experience of her small soul.	Он поспешил вниз и оставил Мэгги ro власти горького чувства, что сделанного не воротишь, -чувства, которое терзало ее детское сердечко чуть не каждый день.
She could see clearly enough, now the thing was done, that it was very foolish, and that she should have to hear and think more about her hair than ever; for Maggie rushed to her deeds with passionate impulse, and then saw not only their consequences, but what would have happened if they had not been done, with all the detail and exaggerated circumstance of an active imagination.	Она уже ясно видела, что учинила глупость и что теперь ей придется больше чем когда-либо слышать о своих волосах. Мэгги всегда поступала не подумав, под влиянием порыва, а затем во всех мельчайших подробностях, подсказанных живым воображением, представляла не только последствия своего поступка, но и что было бы, если бы она его не совершила.
Tom never did the same sort of foolish things as Maggie, having a wonderful instinctive discernment of what would turn to his advantage or disadvantage; and so it happened, that though he was much more wilful and inflexible than Maggie, his mother hardly ever called him naughty.	Том, обладавший удивительной врожденной способностью чуять, что ему на пользу, что во вред, никогда не делал таких глупостей, как Мэгги, и хотя был куда более своеволен и упрям, чем сестра, мать редко бранила его за непослушание.
But if Tom did make a mistake of that sort, he espoused it, and stood by it: he "didn't mind."	А уже если Тол совершал какой-нибудь промах, он держался твердо, ему все было нипочем.
If he broke the lash of his father's gigwhip by lashing the gate, he couldn't help it,-the whip shouldn't have got caught in the hinge.	Если он испортил отцовский кнут, нахлестывая ворота, он-то чем виноват? - нечего кнуту застревать в петле.
If Tom Tulliver whipped a gate, he was convinced, not that the whipping of gates by all boys was a justifiable act, but that he, Tom Tulliver, was justifiable in whipping that particular gate, and he wasn't going to be sorry. But Maggie, as she stood crying before the glass, felt it impossible that she should go down to dinner and endure the severe eyes and severe words of her aunts, while Tom and Lucy, and Martha, who waited at table, and perhaps her father and her uncles, would laugh at her; for if Tom had laughed at her, of course every one else would; and if she had only let her hair alone, she could have sat with Tom and Lucy, and had the apricot pudding and the custard!	Раз Том Талливер стегает ворота, значит, поступок этот оправдан тем, что стегает их не кто другой, а именно он, Том Талливер, и он не намерен ни в чем раскаиваться... Но Мэгги, стоявшая в слезах перед зеркалом, чувствовала, что она просто не в состоянии сойти вниз и вынести суровые слова и взоры тетушек и смех, которым встретят ее Том, и Люси, и Марта, прислуживающая за столом, а возможно, даже отец и дядюшки, - раз Том смеялся, ясно - все остальные тоже будут. Ах, если бы она не трогала своих волос! Она сидела бы сейчас вместе с Томом и Люси и ела рулет с абрикосовым вареньем и дрочену.
What could she do but sob?	Что ей еще оставалось, как не плакать?
She sat as helpless and despairing among her black locks as Ajax among the slaughtered sheep.	Глядя на темные пряди срезанных волос, она была в таком же отчаянии, так же нуждалась в помощи, как Аякс, глядящий на перебитых им овец.

Very trivial, perhaps, this anguish seems to weather-worn mortals who have to think of Christmas bills, dead loves, and broken friendships; but it was not less bitter to Maggie-perhaps it was even more bitter-than what we are fond of calling antithetically the real troubles of mature life.	Возможно, закаленные невзгодами смертные, которым приходится думать о новогодних счетах, о погибшей любви и разбитой дружбе, назовут ее терзания пустыми, но для Мэгги они были не менее, а может быть и более мучительными, чем те, что в противовес им называют истинными огорчениями зрелых лет.
"Ah, my child, you will have real troubles to fret about by and by," is the consolation we have almost all of us had administered to us in our childhood, and have repeated to other children since we have been grown up.	"Ах, дитя мое, скоро тебя ждут настоящие печали, не то что теперь", - успокаивали нас в детстве, и мы, в свою очередь, став взрослыми, успокаиваем так других детей.
We have all of us sobbed so piteously, standing with tiny bare legs above our little socks, when we lost sight of our mother or nurse in some strange place; but we can no longer recall the poignancy of that moment and weep over it, as we do over the remembered sufferings of five or ten years ago.	Кому из нас не случалось, потеряв в незнакомом месте мать или няню, жалобно всхлипывать, глядя на свои голые ножки в маленьких носочках; но мы не можем теперь вызвать в памяти острую боль той минуты и поплакать над ней, как мы плачем над памятными до сих пор страданиями, испытанными каких-нибудь пять или десять лет назад.
Every one of those keen moments has left its trace, and lives in us still, but such traces have blent themselves irrecoverably with the firmer texture of our youth and manhood; and so it comes that we can look on at the troubles of our children with a smiling disbelief in the reality of their pain.	Каждая из таких горьких минут оставила свой неизгладимый след, но следы эти уже невозможно распознать под более поздними напластованиями поры нашей юности и зрелых лет; вот почему мы смотрим на горести детей с улыбкой, не верим в реальность их мучений.
Is there any one who can recover the experience of his childhood, not merely with a memory of what he did and what happened to him, of what he liked and disliked when he was in frock and trousers, but with an intimate penetration, a revived consciousness of what he felt then, when it was so long from one Midsummer to another; what he felt when his school fellows shut him out of their game because he would pitch the ball wrong out of mere wilfulness; or on a rainy day in the holidays, when he didn't know how to amuse himself, and fell from idleness into mischief, from mischief into defiance, and from defiance into sulkiness; or when his mother absolutely refused to let him have a tailed coat that "half," although every other boy of his age had gone into tails already?	Можем ли мы, оглядываясь на далекое детство, вспомнить не только то, что мы делали и что с нами случалось, что нам нравилось и что не нравилось, когда мы ходили в коротком платьице или штанишках, но и проникнуть духовным взором в те чувства, которые владели нами, когда так далеко было от одних летних каникул до других, можем ли возродить в сознании все пережитое, когда школьные товарищи не хотели с нами больше играть потому, что мы просто из упрямства неправильно подавали мяч; или когда в дождливый день, не зная, чем заняться, мы от безделья принимались за проказы, от проказ переходили к открытому непослушанию, от непослушания к угрюмой мрачности; или когда мать наотрез отказывалась сшить нам взрослое платье к новому полугодию, хотя добрая половина наших сверстников давно вышла из курточек?
Surely if we could recall that early bitterness, and the dim guesses, the strangely perspectiveless conception of life, that gave the bitterness its intensity, we should not pooh-pooh the griefs of our children.	Я уверен, если бы мы заново могли изведать горечь тех первых обид, тех неясных предчувствий, то ощущение полной безнадежности, которое во сто крат усугубляло эту горечь, мы бы не относились с таким пренебрежением к печалям наших детей.
"Miss Maggie, you're to come down this minute," said Kezia, entering the room hurriedly.	- Мисс Мэгги, вам велено сейчас же идти вниз, -сказала Кезия, поспешно входя в комнату.