Петер Хакс - Фредегунда

И без грызни. И отпадет предлог
Для этой недостойной братской распри.

Звучит понятно.

Подпиши вот здесь.

Брунгильда, за меня решать не надо.

Сама сказала, что звучит понятно.

Я злюсь, что ты решила за меня.

Но только что ты все сама решила.

А вдруг я этим мужу наврежу?

Да. Для меня. И вот моя награда?
И благодарность за великодушье?

Ты выплакалась, но не поумнела.

Умнеет тот, кто сам умеет думать.

Ты не подпишешь?

Как же я могу?

Я дважды проглотила твой отказ
Лишь потому, что мы с тобою сестры.
Отказ других я только раз глотаю.
Теперь довольно. Ты живи, как знаешь.
Великодушьем Хильпрехта кормись.

Неужто ты считаешь, что мужчина
Мне Фредегунду может предпочесть?

Не думаю, что сравнивают вас.

Ведь в ней нет ничего от королевы.
А эта ночь, которой тяжелее
Никто из женщин не переживал,
Была случайным недоразуменьем.
Я хорошо усвоила урок,
Впредь буду знать, как с Хильпрехтом сражаться
Не защищаться надо – нападать.
Мужчины же, я знаю, уязвимы,
И неблагоразумна их любовь.
Подолгу старые грехи гнетут их,
К тому же у мужланов совесть есть –
Нечистая, она послужит даме,
Сильней надавит, чем на то способна
Беспомощная жалоба жены.
Брунгильда, он мою оценит верность.
Чтоб ни было меж мужем и женой,
Ужаснее всего тут третий лишний.

Грех? Совесть? Случай? Это ты о чем?

О том же, что и ты.

О Фредегунде?

Ну да, о ней. У мужа хмель пройдет,
И станет он тогда моей добычей.
С похмелья хочется воды холодной,
Хоть не умеем мы ее ценить.
Я трезвой голове не поврежу,
Он только с девкой голову теряет.

Мой Бог, как я устала. Чуть жива.
Сова – и та уснула раньше нас.
Петух пропел, а мы никак не кончим.
Изнемогли и я, и Хильпрехт. Боже!
В четырнадцать давались мне легко
Такие ночи. Может, постарела?
А может, нынче ночи уж не те?
Я выжата вконец, до омерзенья,
Я выпита до дна, до пустоты,
Во мне единой капли не осталось,
Но видно, в этом бешеном служенье
Какая-то таится ненасытность…
И заниматься этим – хуже нет,
И не заняться – хуже быть не может.
И странное испытываешь чувство –
Ты еле жив, но удовлетворен.

От нас не скрылось ваше прилежанье.
Мы видели, как под покровом ночи
На юг спешили ваши слуги.

Правда?
А ваши торопились на восток.

Неужто вам их удалось засечь?

Вам расторопности не занимать.
Я не считаю вас ленивой соней.

К тому же Дитберт ускакал, и Людвиг?

Да, Дитберт – в Тур, а Людвиг – в Пуатье.
Мой Бог, как я устала. И не диво.
Маршруты разработать для юнцов,
Места привалов рассчитать, продумать
Ночевки и снабженье фуражом,
Указы разослать во все концы,
Обосновать права на все поборы,
Отправить деньги графам и церквам,
Пообещать епископам аренду,
Евреям написать.

Подумать только!
Вам снова верят в долг евреи?

Да.
А мелочи? Ведь их невпроворот.
Угрозы, и шантаж, и уговоры,
И даже дать пришлось один обет.

Как это верно, ведь большой поход
Сугубую диктует осторожность.

Все сделано. Осталась лишь война.
Но я в войне совсем не разбираюсь.
Бегут, дерутся, скачут, как шальные.
Так змеи, в бешеный клубок сплетаясь,
Друг другу норовят вцепиться в хвост.
Я думаю, чтоб уловить детали,
Чтоб насладиться красотой игры,
Необходим специалиста глаз.
Коль неудачно место наблюденья,
Не видно ничего, а коль удачно,
Слышна их вонь. Наверное, война –
Занятье только для мужчин. Мой Хильпрехт
В ней тоже ничего не понимает.
Я думаю, для мужа и жены
Важней согласие в таких делах,
Которые обоим интересны.