Юрий Бердников - Любовь как таинство трактуя… Lamour declaine comme le mystere…

Ni l’une ni l’autre, l’œil narquois, ne te mentent
quand tu viens dans le parc échanger quelques mots,
c’est un lieu que tu sais répondre à tes attentes,
et pour moi le défi n’est nullement nouveau…

Пусть настанет внезапно зима —
все уедут с тревогою в город…
И в холодном тумане лиман
пусть затянет мне наглухо ворот.

Среди зимнего моря ковчег
в островах затеряется скоро,
над равниною выпадет снег,
и закроются тучами горы…

Que l’hiver, là, brusquement se déclare —
ils fuiraient vite en ville, comme un seul…
Et le liman, son vent dur, ses brouillards
auraient tôt fait de remonter mon col.

Les navires surpris par le flot boréal
croiseraient au large sous le couvert des îles,
la neige serrerait la plaine dans son châle.
La montagne? Elle irait s’effacer dans la bruine…

Тяжёлые тучи нависли стеной.
И море свинцово темнеет.
И волны на мол набегают строкой.
И льдины, как парус, белеют.

И ставни в проулках стучат невпопад…
Становится тише и глуше —
прохожих развел по домам снегопад,
пугая несбывшейся стужей.

Но проблеск взметнулся – зажёгся маяк,
и неба полоска алеет.
И я под конвоем бродячих собак
брожу по приморским аллеям.

И вечер склоняет к раздумьям о том,
что жизнь – мимолётна по сути —
однажды холодным и сумрачным днем
вдруг скатится капелькой ртути,

что тонок поэзии трепетный пласт —
не смоет ли за ночь прибоем?
И только любви неохватная страсть
пылает над зимней зарёю…

De bas et lourds nuages barrant l’horizon.
La mer, au teint plombé toujours plus grave.
Les vagues, contre le môle donnant de l’étrave.
Comme autant de voiles, les crocs blancs des glaçons.

Et au bourg, les volets qui claquent en désordre…
Mais s’installe un silence ouaté et caressant —
la neige ainsi se signale aux passants,
ils désertent la rue car le froid pourrait mordre.

Une lueur d’espoir s’allume toutefois —
le phare! et dans le ciel, du rouge perce.
Alors, suivi des chiens s.d.f. de l’endroit,
je m’en reviens flâner sur la côte déserte.

Un soir bien fait pour la méditation:
la vie, au cours si bref, aux fins obscures,
qui par un jour gris, froid, peuplé de ces glaçons,
roulera au néant
telle une goutte ultime de mercure;

la poésie, tremblant embrun tout en finesse,
le jusant ne va-t-il l’effacer cette nuit?
Reste l’amour – ses feux débordants n’ont de cesse
qu’ils l’emportent sur ceux d’un soir d’hiver transi…

Когда любовь тебя настигнет вновь,
ты – словно сад,
увенчанный плодами
своих трудов
и осени трудов…
И ветви гнутся под её дарами.

Lorsque l’amour de nouveau te talonne,
tu es comme un verger
chargé des fruits
de ton labeur,
du labeur de l’automne.
Et les branchent ploient bas sous sea produits.

Ты думаешь, что осень? Ветер? Ливни?
Всмотрись через стекло:
во тьме летят…
Прислушайся:
зовут по имени.
Открой окно —
и ощутишь вдруг взгляд!

Tu dis, c’est l’automne? Le vent? La pluie?
Là-bas! regarde mieux:
ils volent dans le noir…
Écoute: ton nom!
ils t’appellent, oui…
Ouvre la fenêtre —
le sens-tu ce regard?

Пусть на столе в большом графине
темнеет красное вино —
оно из солнечной долины
тобой сюда привезено.

И только яблок нет в помине —
их суть греховная ясна,
но как мы будем без причины
бокалы осушать до дна?

Mettons que dans la cruche sur la table
ce sombre rouge soit du vin…
Tu pris la peine, lors d’un voyage,
d’en rapporter un solaire couffin.

Les pommes seules manqueraient au rite,
et leur perversité est bien connue;
mais comment, sans motif qui le mérite,
le boirions-nous, ce vin, à fond de cul?

Поэт и дева могут друг без друга
прожить хоть день? Хотя бы иногда
уйти на миг от этого недуга?
Поэт – конечно, нет… А дева – да!