Роберт Янг - Приглашение на вальс - английский и русский параллельные тексты

When the station completely filled the view screen, D'etoile programmed the A.P. to locate the boat bay, home in on it and dock. Когда станция заполнила собой экран полностью, ДеТойлис запрограммировал автопилот на поиск причала, затем вошел в причальный узел и состыковался. Then he put on his suit. После этого надел скафандр. Before closing the equipment locker, he got out a lock-disengager and pocketed it. He doubted very much that there would be anyone to let him in. Прежде чем закрыть шкаф со снаряжением, он достал автоматическую отмычку, поскольку очень сомневался, что на станции будет кто-то, кто сможет впустить его внутрь. He armed himself with a medium-range raze pistol, but this was standard procedure. Перед выходом он вооружился среднего радиуса действия резаком, но эта была стандартная процедура. By this time the station was so close he could see the myriad pockmarks that successive meteor swarms had made in its black hull. Станция была к нему так близко, что он видел на ее темном корпусе мириады отметин, оставленные удачливыми микрометеоритами. It had a foreboding aspect, and there was no sign of a boat bay - at least none that he could see. Нигде он не заметил шлюпок или катеров, и это был тревожный сигнал. Maybe he should reprogram the A.P. to back off. Возможно, стоило перепрограммировать автопилот и срочно покинуть станцию. But his fears proved groundless. Но все его страхи оказались напрасными.

The station turned out to have an old-type Jenkinsonian sphincter-dock, into which the A.P. had no difficulty fitting the patrol craft's prow.	На станции имелся сфинктерный шлюз Джеферсона, старого образца, состыковать с которым нос корабля автопилоту не составило труда.
After the boarding light came on, D'etoile went through the inner- and outer-hatch locks and emerged in the bay.	После того как загорелся посадочный сигнал, ДеТойлис прошел через внутренний и внешний шлюзы и вошел в шлюз станции.
With the aid of the disengager, he passed through the station's outer- and inner-locks with similar ease and stepped into the station proper.	При помощи автоматической отмычки он миновал оба шлюза станции и без проблем вошел во внутренний коридор.
He found himself standing in a crimson-carpeted corridor filled with reddish light.	Здесь обнаружил, что находится в коридоре, покрытом пурпурными коврами и залитом красноватым светом.
From the distance came the sound of music.	Откуда-то издалека доносилась музыка.
The reddish light had no discernible source and appeared to emanate from the walls and ceiling, which were the same color as the carpet.	Красноватый свет не имел определенного источника и словно бы изливался из стен и потолка, которые были того же пурпурного цвета, что и ковер.
But D'etoile knew better.	Но ДеТойлис был достаточно опытен.
Psychohistory dwelled at considerable length upon the Freudian conflict implicit in the matrix world's passion for hiding or disguising light sources and its concomitant passion for life-styles lifted from the dark pages of the past.	Исторически сложилось так, что люди со времен материнского мира из-за известного фрейдистского противоречия стремились скрывать источники света и в убранстве помещений обращались к стилю, взятому со страниц темного прошлого.
As for the music, it was undoubtedly taped and had probably been activated, along with the light, by the opening and/or closing of the inner-lock.	Что касается музыки, то это безусловно была запись, включавшаяся, вместе со светом, при открытии входного шлюза.
The mini-instrument panel inset just below eye-level in his helmet indicated an amenable atmosphere, a congenial temperature and a gravity twice that of the patrol craft's.	На инструментальной минипанели, установленной в шлеме прямо напротив его глаз, появилось указание на то, что воздух на станции вполне пригоден для дыхания, что температура на нормальном уровне и гравитация в два раза превышает уровень в патрульном катере.
He had surmised as much from the condensation (now dispersed) that had filmed his visor and from an increased heaviness of his limbs.	Он принял к сведению разнообразную информацию, о которой сообщило ему табло на щитке шлема и потяжелевшее тело.
Nevertheless, he did not remove his suit.	И тем не менее не стал снимать скафандр.
The instrument panel was neither omniscient nor infallible, and there was no need for him to remove his suit in any case.	Приборы его скафандра в любом случае не были полностью безошибочными и всезнающими, тем более что нужды снимать скафандр у него все равно не было.
Despite the music, despite the amenable atmosphere, despite the congenial temperature, he didn't for one instant believe that the station contained any living beings other than himself.	Несмотря на музыку, нормальную температуру и воздух, ДеТойлис ни секунды не сомневался, что на станции, кроме него, нет ни одного живого существа.
He began walking down the corridor toward the source of the music.	Он направился по коридору в сторону музыки.

The reddish radiance made everything seem unreal, umpugned his own reality.	Красноватый свет придавал всему вид нереальный, сбивая его восприятие.
He could hear a faint humming sound in the background and knew that ancient suction fans were at work, circulating the dead air, cleansing it, replenishing its oxygen content from hidden hydroponic vats.	Он услышал тихий гудящий звук и понял, что это включились старинные вентиляторы, принявшиеся прокачивать через систему очистки древний мертвый воздух, фильтруя его, обогащая кислородом, поступающим из скрытых гидропонных ферм.
Like most such matrix-world stations, this one was self-perpetuating.	Как и большинство станций материнского мира, эта станция была полностью автономной.
Presently the corridor debouched into a huge, balconied room.	Постепенно коридор перешел в просторное помещение - зал с балконами.
Suspended from the lofty ceiling was a rotating chandelier in the shape of a barred-spiral nebula.	С высокого потолка свешивалась вращающаяся люстра в форме решетчатой спиральной галактики.
The radiance raining down from it ran the gamut of the spectrum, successively bathing the floor and the dancers below in red, orange, yellow, green, blue, indigo and violet light.	Свет падал от люстры, преломляясь на полу в кружение разноцветных пятен, погружающих все, в том числе и танцоров внизу, в оранжевый, желтый, зеленый, синий и фиолетовый вихрь прозрачной разноцветной метели.
Staring at the whirling dancers, noting their formalized steps and elegant evolutions, D'etoile realized that the musical composition to which they were dancing was a waltz - a waltz composed centuries before they were born; resurrected like the room to titillate a civilization in which art had atrophied and died.	Глядя на пары танцоров, отмечая их точные классические движения и элегантные повороты, ДеТойлис понял, что музыка, под которую танцуют - это вальс, исполненный века и века назад, до того как сам он был рожден; музыка, воскресшая, как и само это помещение, с тем, чтобы приветствовать посланца цивилизации, где искусство атрофировалось и было забыто.
The dancers, for all their seeming reality, were no more than projections - projections emanating along with the music from an audio-visual tape-bank hidden in the walls.	Танцоры, во всей своей кажущейся реальности, были не более чем проекциями, излучаемыми вместе с музыкой из аудио-визуальных банков записей, скрытых в стенах.
Probably they had been taped when the waltz-tape was in progress and were now an inseparable part of it.	Возможно, что танцоры были записаны именно под музыку этого вальса и теперь дополняли друг друга.
Some of them, no doubt, were the ghosts of the dead who sat at the encompassing tables, watching.	Некоторые из танцоров несомненно были призраками тех мертвецов, что сидели за окружающими танцевальную площадку столиками и наблюдали за вальсом.
Not all of the dead "watched."	Но не все мертвые "наблюдали".
Some had slipped from their chairs and lay like bags of bones upon the floor.	Некоторые их них ссыпались на пол грудами сухих костей.
Others had slumped forward onto the tables, phalanxes encircling the stems of empty glasses.	Другие наклонились вперед и лежали черепами на столе, охватив фалангами пальцев ножки пустых бокалов.
Most of the tables were empty.	Большая часть столиков пустовала.
D'etoile raised his eye's to the balcony that ringed the room, to the doors it gave onto.	ДеТойлис поднял глаза на балконы, окружающие зал, к дверям, открывающимся к балконам.

Читать дальше