Чайковская - Unknown

встретятся нам по пути, мы будем отмечать на карте, а по возможности даже

исследуем.

Парни сочли этот довод вполне убедительным, сменили тему беседы, а потом и

вовсе разбрелись по своим походным шатрам. Полусферические палатки внутри

пещеры могли бы показаться странной прихотью отряда, но лишь человеку, никогда не пробовавшему ледяного ветра гор Виэлоро.

Сетен и Ормона остались у костра вдвоем. Огонь слабел, и супруги сидели, накрывшись просторной мохнатой шубой из горного козла или барана –

Тессетен плохо разбирался в здешней фауне, чтобы знать вернее.

– Что с тобой происходит, родная? – мягко спросил он сонно мигающую в

отсветах огня жену.

– Со мной? То же, что с любым, кто водит диппендеоре, – несколько устала…

– Я не о том. Меня радует, что ты привыкла к Рэйсатру и нашла себе

развлечение по душе – верховую езду и охоту. Но зачем так часто?

– Так часто – что? – она чуть надменно взглянула на него, а в тоне

промелькнуло раздражение.

– Так часто убивать диких тварей? Они уже признали твое превосходство.

Гвардейцы говорят, что теперь приходится уходить далеко от поселения, чтобы

найти хоть одну… Зачем тебе это нужно каждую ночь?

В отличие от него Ормона открываться не собиралась.

– Наверное, чего-то не хватает в организме, – жена хмыкнула и беспечно

взмахнула рукой. – Может быть, совести?

Сетен тяжко вздохнул. Ему невыносимо было осознавать, что они так

стремительно отдаляются друг от друга. В вопросах взаимоотношений между

истинными попутчиками, частичками двуполярного «куарт», он был слишком

консервативен. Впрочем, разве были они с нею когда-нибудь по-настоящему, то

есть душевно, близки?

Теперь, похоже, это неважно как мужчинам, так и женщинам. Люди

разбегаются, как галактики в космосе…

Но они же с Ормоной умели узнавать желания друг друга без слов и общаться

на расстоянии! Разве это не показатель той самой близости? Однако теперь в

сердце Сетена закралось сомнение. Ормона все знала о нем, а себя позволяла

узнать только поверхностно да во внешних проявлениях. Тессетен был

наблюдателен, и мимо него не прошло ее неравнодушие к Алу. Много лет назад

это открытие больно резануло его чувства, но он сумел скрыть горечь под

обычной маской самоиронии – кажется, обманув не только людей, но и

проницательного Ната, который узнавал все думы друга хозяина только теперь, невольно подслушивая двухлетние воспоминания.

Может ли настоящий попутчик испытывать тягу еще к кому-либо, кроме

полярного «куарт»? Это ведь неестественно! Не «дурно» или «хорошо», а

неестественно и неправдоподобно. Что-то здесь было не так, и Сетен смог

утвердиться в своих подозрениях, когда сегодня днем увидел на ступенях Новой

Волны ладную невысокую девчонку с широко распахнутыми в этот мир глазами

цвета мёда. Так быть не должно!

Да что же он удивлялся? Начиная со странного волка Натаути и заканчивая

ночными эскападами Ормоны «не так» здесь было все.

Но, конечно, Тессетен никогда и ни за что не поделится своими сомнениями

даже с Алом. Он приедет в Эйсетти летом, на празднование Черной Ночи, которая на Оритане летом давно уже перестала быть черной, и говорить с

другом будет исключительно о делах: о строительстве города, о планах, о

возможностях. Вот только роль, сыгранная Танрэй, не входила в его расчеты…

Нат вынырнул из воспоминаний Тессетена обратно в зимний сад. Пес услышал, что кто-то входит снаружи. Ноздри хлестнул знакомый запах, замешанный на

страсти, тайне и морозе. Это была полная тайны ледяная страсть Ормоны. Ее

невозможно было бы перепутать с кем-нибудь другим…

Легкой танцующей походкой молодая женщина стремилась к дому, когда-то

принадлежавшему ей и Сетену. Нат не мог оторвать взгляда. Неужели это она

была когда-то, всего десять лет назад, такой невзрачной, угловатой и

затравленной жизнью девчонкой? Волк знал одно: будь у этой красавицы-

брюнетки синие, необычайной глубины очи, более искренняя, менее

искушенная улыбка – и она могла бы позировать для портрета извечной

спутницы того, прежнего, Ала. Не ему ли, Нату, знать это лучше кого бы то ни

было из живущих?..

Он поднялся.

– А, Нат! – повелительным тоном, без малейшей опаски бросила Ормона. –

Приветствую тебя, старый бродяга! Рада, очень рада, что ты все еще жив!

Она небрежно потрепала его за ушами. Нат лизнул ей ладонь, как тогда, после