Unknown Unknown - Краткое содержание произведений русской литературы I половины XX века

Далекое будущее. Д-503, талантливый инженер, строитель космичес­кого корабля «Интеграл», ведет записки для потомков, рассказывает им о «высочайших вершинах в человеческой истории» – жизни Еди­ного Государства и его главе Благодетеле. Название рукописи – «Мы». Д-503 восхищается тем, что граждане Единого Государства, нумера, ведут рассчитанную по системе Тэйлора, строго регламентиро­ванную Часовой Скрижалью жизнь: в одно и то же время встают, начинают и кончают работу, выходят на прогулку, идут в аудиториум, отходят ко сну. Для нумеров определяют подходящий табель сексуальных дней и выдают розовую талонную книжку. Д-503 уверен:

«Мы» – от Бога, а «я» – от диавола.

Как-то весенним днем со своей милой, кругло обточенной подру­гой, записанной на него 0-90, Д-503 вместе с другими одинаково оде­тыми нумерами гуляет под марш труб Музыкального Завода. С ним заговаривает незнакомка с очень белыми и острыми зубами, с каким-то раздражающим иксом в глазах или бровях. 1-330, тонкая, резкая, упрямо-гибкая, как хлыст, читает мысли Д-503.

Через несколько дней 1-330 приглашает Д-503 в Древний Дом (они прилетают туда на аэро). В квартире-музее рояль, хаос красок и форм, статуя Пушкина. Д-503 захвачен в дикий вихрь древней жизни. Но когда 1-330 просит его нарушить принятый распорядок дня и остаться с ней, Д-503 намеревается отправиться в Бюро Храни­телей и донести на нее. Однако на следующий день он идет в Меди­цинское Бюро: ему кажется, что в него врос иррациональный №1 и что он явно болен. Его освобождают от работы.

Д-503 вместе с другими нумерами присутствует на площади Куба во время казни одного поэта, написавшего о Благодетеле кощунствен­ные стихи. Поэтизированный приговор читает трясущимися серыми губами приятель Д-503, Государственный Поэт R-13. Преступника казнит сам Благодетель, тяжкий, каменный, как судьба. Сверкает ост­рое лезвие луча его Машины, и вместо нумера – лужа химически чистой воды.

Вскоре строитель «Интеграла» получает извещение, что на него за­писалась 1-330. Д-503 является к ней в назначенный час. 1-330 драз­нит его: курит древние «папиросы», пьет ликер, заставляет и Д-503 сделать глоток в поцелуе. Употребление этих ядов в Едином Государ­стве запрещено, и Д-503 должен сообщить об этом, но не может. Те­перь он другой. В десятой записи он признается, что гибнет и больше не может выполнять свои обязанности перед Единым Государством, а в одиннадцатой – что в нем теперь два «я» – он и прежний, не­винный, как Адам, и новый – дикий, любящий и ревнующий, со­всем как в идиотских древних книжках. Если бы знать, какое из этих «я» настоящее!

Д-503 не может без 1-330, а ее нигде нет. В Медицинском Бюро, куда ему помогает дойти двоякоизогнутый Хранитель S-4711, при­ятель I, выясняется, что строитель «Интеграла» неизлечимо болен: у него, как и у некоторых других нумеров, образовалась душа.

Д-503 приходит в Древний Дом, в «их» квартиру, открывает двер­цу шкафа, и вдруг... пол уходит у него из-под ног, он опускается в какое-то подземелье, доходит до двери, за которой – гул. Оттуда по­является его знакомый, доктор. «Я думал, что она, 1-330...» – «Стой­те тут!» – доктор исчезает. Наконец! Наконец она рядом. Д и I уходят – двое-одно... Она идет, как и он, с закрытыми глазами, за­кинув вверх голову, закусив губы... Строитель «Интеграла» теперь в новом мире: кругом что-то корявое, лохматое, иррациональное.

0-90 понимает: Д-503 любит другую, поэтому она снимает свою запись на него. Придя к нему проститься, она просит: «Я хочу – я должна от вас ребенка – и я уйду, я уйду!» – «Что? Захотелось Ма­шины Благодетеля? Вы ведь ниже сантиметров на десять Материн­ской Нормы!» – «Пусть! Но ведь я же почувствую его в себе. И хоть несколько дней...» Как отказать ей?.. И Д-503 выполняет ее про­сьбу – словно бросается с аккумуляторной башни вниз.

1-330 наконец появляется у своего любимого. «Зачем ты меня му­чила, зачем не приходила?» – «А может быть, мне нужно было ис­пытать тебя, нужно знать, что ты сделаешь все, что я захочу, что ты совсем уже мой?» – «Да, совсем!» Сладкие, острые зубы; улыбка, она в чашечке кресла – как пчела: в ней жало и мед. И затем – пчелы – губы, сладкая боль цветения, боль любви... «Я не могу так, I. Ты все время что-то недоговариваешь», – «А ты не побоишься пойти за мной всюду?» – «Нет, не побоюсь!» – «Тогда после Дня Единогласия узнаешь все, если только не...»