Чайковская - Unknown

– Надо. Поверь, я найду массу способов изувечить тебя так, чтобы все тело твое

было сплошной раной, а язык остался цел. Познакомить тебя с колыбелькой?

Слыхала о такой? Нет? Ну так слушай: это два листа железных, соединенных

«домиком». Посадят тебя на ребро того «домика», а на ноги тяжести

примотают. И тогда посмотрим, чувствуешь ты боль или нет. Кто пробовал, говорят, что на любовные утехи мало похоже, не того любовника седлают.

В глазах ее зажглась ненависть, и он улыбнулся: дело движется!

– Есть еще каруселька. Милое дело: руки тебе за спину выкрутят, за них

привесят, на ноги, опять же, груз – и давай на колесе катать туда-сюда, да

рывками. Детская забава, одним словом! Кто катался – блажили от счастья. Но

не будем спешить, мы с малого начнем, да и то если говорить откажешься.

Знаешь ли ты хога Тимаратау?

– Вот от тебя услыхала – теперь буду знать…

– Знавала ли ты его прежде?

– Откуда мне его знать, вельможный Соуле? Мы десяток лет в бегах. Как наш

поселок разорили степняки, так мы с сестрами и скитаемся по свету, горя

никому не приносим. Думаешь, нам без хога Тимаратау не о чем печалиться?

Она, конечно же, не лгала. Каждое ее слово было правдой, и Соуле знал, что

скрывать ей нечего. Но эти три чужачки смертями своими должны сослужить

великую службу его государству, и они ее сослужат.

– Есть сведения, что вы разбойников на продуктовые обозы наводили, чтобы

горожан голодом заморить, а душегубы с вами за то провизией делились. Или

не так все было, скажешь?

– Ты бы, вельможный Соуле, хоть позвал кого послушать речи свои заливистые.

А то много ли стоит придумка твоя без ротозея-зрителя?

Соуле улыбнулся:

– Зрителей хочешь? Будут тебе зрители. Больше, чем тебе хотелось бы… А

сейчас, ведьма, тебе придется принять учение Превеликого и отказаться от

службы мраку.

Танрэй плечи поджала:

– Да я разве против? Что делать-то надо?

Он фыркнул:

– Ничего-то у вас, продажных баб, святого нет! Я проверял, как скоро

отречешься ты от своего покровителя. А тебя и на миг не хватило.

– От кого мне отрекаться-то, вельможный Соуле? Кабы знала, так отреклась

бы… Ты дорогу покажи.

– Будет тебе дорога. Это доска такая, с гвоздями. Походишь еще, – пообещал он

и голос свой, ставший вдруг женским, услыхал как со стороны. И если бы видел

себя Соуле глазами пленницы, то узнал бы в синеглазом лице своем ее черты.

Выглянув за дверь, тайный определитель окликнул стражу: «Она ваша!» – а сам, выйдя из камеры, встал сбоку от двери – слушать. Внутрь с топотом вошло

пятеро здоровенных мужиков.

Поначалу не слыхать было голоса Танрэй, только возня да вопли: «Вот

ведьма!», «Ворожишь, тварь?», «Руки ей держите, руки!». Судя по звукам, летали детины там по всей камере – сильна была пока еще дочь хогова племени, не измотана пытками. Злился Соуле все больше, до тех пор пока не услышал

сдавленный ее вскрик, мужской хохот и пыхтение.

– Водой ее, чтоб ожила! – рявкнул начальник караула.

– Смотри-ка, а ведь девицей была!

– Это она нам глаза отводит!

Соуле вернулся на третий день и едва узнал былую красавицу в истерзанной

заключенной.

– Отпираться по-прежнему будешь? Не наводила, значит, грабителей на обозы?

Не имела сношений с Тимаратау-хогом и не шпионила в его пользу?

Он надел перчатку, чтобы не измазаться в крови, и схватил ее за лицо. Ударом

огромной силы, погашенным от неожиданности не сразу (он-то думал, что она

все выкачала, борясь с насильниками), отбросило его к двери. Тут уж Соуле

разгневался не на шутку. Он ответил ей тем же, она врезалась в стену и пришла

в себя нескоро, а когда очнулась, то все тело ее было парализованным, кроме

языка. Так он и обещал.

– Ты… – простонала она, – ты не силой своего Превеликого ворожишь… Тебя

сила звезд и сила чрева земного, как всех, питают… Ты даже не веришь в своего

Превеликого!

– Тебя это так удивляет?

– Ты лжец и погань.

Он пропустил ее оскорбление мимо ушей. Даже порадовался, что наконец-то

она вышла из себя, а значит, стала слаба и уязвима.

– А сможешь ли, ведьма, отвадить отсюда Тимаратау-хога вместе с войском

его? Я помог бы, сил нам на них вскладчину хватит… Они уж совсем недалече, теснят нашу армию, в городе беспорядки. Согласна?

Она молчала.

– Коли не согласишься, так все, что делается с тобой, с сестрами твоими в три

раза сильней делаться будет. Ты пока еще не видела лютых пыток, а они уже их