Dmitry Glukhovskiy - Microsoft Word - FUTU.RE by Glukhovsky - Chapter 2.docx

убираться отсюда, но я выжидаю. Пусть охранники дотолкают его уже до

выхода, не хочу больше встречаться ни с ними, ни с утопленником. Закрываю

глаза, пытаюсь перевести дыхание.

Чувствую себя выжатым, глупым, беспомощным. Вернуть жизнь – не то

же самое, что отнять ее, кретин! Зачем ты это сделал?! Зачем пытался

откачать его? Почему не сбежал или не сплавил труп дальше? Перед кем

решил покрасоваться? Что хотел себе доказать?!

Еле дождавшись, пока развеселый мешок и его конвоиры скроются из

виду, я бросаюсь вниз. Случайно бьюсь ногой о бортик, и рад боли. Мне

хочется ударить себя. Хочется разбить себе свою тупую башку…

По дороге домой я не могу избавиться от мыслей о Фреде: как его

угораздило помереть? При средней продолжительности жизни лет в

семьдесят умирать не так обидно, как если эта продолжительность стремится

к бесконечности, а статистику приземляют только преступники и такие вот

неудачники, как этот. А он вполне мог бы просуществовать еще тысячу лет,

оставаясь все таким же молодым, может, похудел бы даже за это время… Если

бы я сумел его вытащить.

А если бы я не пробовал этого сделать, мой визит в купальни мог бы

остаться в тайне; теперь же меня будут искать как свидетеля и рано или

поздно найдут.

Я проталкиваюсь сквозь жужжащее человеческое месиво.

Ненавижу толпу. Каждый раз, когда я оказываюсь в местах

избыточного скопления человеческих тел, облепляющих меня, жмущихся ко

мне, не дающих мне двигаться и дышать, виснущих на моих локтях,

топчущихся на моей обуви – меня начинает трясти. Мне хочется заорать,

смести их всех разом, бежать вон, ступая по чужим ногам, по головам… А

бежать некуда. Сколько бы башен мы ни строили, всем места не хватит.

У меня есть свой способ прохода через общественные места, я называю

его «ледокол». Двигаться надо немного боком, выставляя вперед правый

локоть и уперев правый кулак в левую ладонь: так превращаешь свое тело в

жесткую рамную конструкцию. Переносишь вес вперед, как бы заваливаясь, и

локтем вклиниваешься в толпу. Вдавливаешь его между толкущихся людей и

вдавливаешь самого себя следом. И пока остальные тычутся друг в друга,

трутся, злятся, притрагиваются друг к другу тайком, списывая все на толчею,

я вспарываю это броуновскую свалку и пру насквозь.

Не изобрети я этот метод – давно рехнулся бы. Застрял бы, наверное, в

толпе и потерялся в ней навсегда.

Еле добираюсь до шлюза в свой спальный блок. Сжимаю в кармане

коммуникатор. Услышав его беззвучный зов, шлюз впускает меня внутрь.

Наконец вырвался из давки.

От пола до потолка – двадцатиметровой высоты оранжевые стены

поделены на ровные квадратики, в каждом – дверка; к стене прикручена

решетка из лестниц и трапов: вход в каждый жилой куб – отдельный,

снаружи. Говорят, архитекторы вдохновлялись старинными мотелями –

романтика, все дела. Еще говорят, что такая открытая конструкция и ее

жизнерадостная яркая раскраска должны помогать страдающим

клаустрофобией.

По первому вопросу: имел я такую романтику.

По второму: страдающим клаустрофобией поможет цианистый калий.

В душ хочется после всей этой гребаной толкучки.

На входе в блок – трейдомат, продающий всякую всячину: протеиновые

батончики, спиртное в композитных бутылках, разрешенные таблетки. Рядом

-­‐ девчонка-­‐продавщица: стрижка под пони, огромные голубые глаза, белая

рубашка расстегнута до третьей пуговицы.

- Привет! – говорит мне она. – Будете что-­‐нибудь? У нас свежие

кузнечики!

- «Картель» есть?

- Конечно! Мы специально для вас всегда держим про запас бутылочку.

- Очень мило. Давай. И кузнечиков своих.

- Сладких или соленых? Есть еще со вкусом картошки или салями!

- Соленых. Кажется, все.

- Ну конечно, соленых! – она смешно хлопает себя ладошкой по лбу. – Как

всегда.

Я пытаюсь вспомнить, что еще собирался купить… Что-­‐то такое, что

мне очень было нужно – и именно сегодня. Коммуникатор на руке просит

приложить к экрану указательный палец – авторизовать оплату. Автомат

вручает мне пакет с покупками.

- Чуть не забыла! Не хотите попробовать новые таблетки счастья?

- Таблетки?

- Очень хорошие, правда! Эффект потрясающий! Действует до трех дней.

А потом – никаких отходняков.

- Откуда ты знаешь?

- Что?

- Откуда тебе-­‐то знать, что эффект потрясающий? Есть, с чем сравнить?