Dmitry Glukhovskiy - Microsoft Word - FUTU.RE by Glukhovsky - Chapter 2.docx

вниз.

Хозяйка не замечает его потери. Распятая, прижатая своим другом к

борту бассейна, она медленно открывается ему. Я вижу, как ее сведенные

плечи постепенно расслабляются, отступают назад, как она принимает его

натиск. Бурлит вода. Всплывают еще кусочки ткани. Он разворачивает ее

спиной – и зачем-­‐то лицом ко мне. Глаза у нее полуприкрыты, затуманены.

Сахар зубов сквозь вывернутые африканские губы.

- Ах…

Я сначала судорожно ищу ее взгляда, а когда наконец вылавливаю его,

смущаюсь. Оливковый Аполлон подталкивает ее ко мне – еще, еще, с

налаживающимся ритмом. Ей не за что держаться, и она оказывается ко мне

все ближе; мне нужно было бы уйти, мне нельзя, но я остаюсь, сердце бьется.

Теперь она заглядывает мне в глаза – хочет установить связь. Зрачки

блуждают, она смотрит на мои губы… Я отворачиваюсь.

Тут везде наблюдение, говорю я себе. Остановись. Здесь за всеми

смотрят. Тебя вычислят. Ты не должен даже находиться тут, а уж если…

В новом мире люди не стесняются своего естества, они готовы

выставлять себя напоказ, интимность стала публичностью. Им нечего

скрывать, не от кого. Семья после введения закона о Выборе потеряла смысл;

она как зуб, в котором стоматолог убил нерв: через некоторое время сама

собою сгнила и развалилась.

Все. Пора, пока не поздно. Ухожу. Уплываю.

- Ну… – шепчет она. – Ну пожалуйста… Ну…

Бросаю взгляд. Только один.

Толчок… Толчок… Она в шаге от меня. Слишком близко, чтобы не

соскользнуть… Я на самом краю… Тянется ко мне… Вытягивает свою шею… Не

может дотянуться.

- Ну…

Я уступаю. Встречаю ее.

Она пахнет фруктовой жвачкой. Губы у нее мягкие, как мочка уха.

Целую ее, доступную, просящуюся. Беру ее за затылок. Ее пальцы

сбегают вниз по моей груди, по животу, неуверенно – и вдруг царапают меня.

Ее настигает боль, соленая и сладкая, и она хочет поделиться ей. Ее

сбивчивый, бессмысленный шепот громче слаженного пения тысячи чаш.

Симфония тел мощней симфонии мелодий.

Еще чуть, и я пропал.

И тут откуда-­‐то сверху доносится визг. Отчаянный, истошный – я таких

никогда не слышал, кроме как, разве, на работе. Он нарушает гармонию

музыки купален, и его мечущееся эхо не дает этой гармонии восстановиться.

А сразу вслед за этим визгом – еще один, а потом целый хор испуганных

вскриков.

Наше трио распадается. Негритянка растерянно жмется к дискоболу, я

вглядываюсь вверх, в загадочную возню, которая разворачивается над

нашими головами, в одном из бассейнов. Люди пихают друг друга, что-­‐то

кричат – но слов не разобрать. Потом выбрасывают в трубу что-­‐то белесое,

грузное – и оно медленно съезжает в чашу уровнем ниже. Через секунду тех,

кто блаженствовал в ней, заражает паника. Сцена повторяется: женские

вопли, возгласы отвращения, кутерьма. Потом мельтешащие тела вдруг

застывают словно парализованные.

Там происходит что-­‐то странное и страшное, и я никак не могу понять,

в чем дело. Кажется, будто в бассейн попало какое-­‐то омерзительное

животное, монстр, что оно медленно спускается по трубам к нам, по пути

заражая безумием всех, кто на него взглянет.

Новый всплеск шумной борьбы – и нечто покидает бурлящую чашу,

ползет дальше. На секунду мне кажется, что это человек… Но вот движение…

Оно вяло плюхается в бассейн над нами. Что это может быть? Оболочка чаши

мерцает темно-­‐синим, она почти непроницаема, и мне опять не удается

понять, что же такое спускается к нам. Даже находящиеся там люди не сразу

осознают, что видят перед собой. Притрагиваются к нему…

- Господи… Это же…

- Убери это! Убери это отсюда!

- Да это…

- Не трогай его! Пожалуйста! Не надо!

- Что делать? Что с этим делать?!

- Убери! Не надо его тут!

Наконец странное создание выпихивают из чаши, и оно неспешно

приближается к нашей. Я загораживаю спиной бритую девчонку и ее

дискобола; они совсем потеряны, но парень хорохорится. Что бы там ни

ползло к нам, я подготовлен к встрече лучше них обоих.

- Черт…

У меня наконец получается толком рассмотреть его. Тяжелый тугой

мешок, голова болтается, будто чужая и пришитая, конечности

противоестественно вывернуты, то загребают, то вроде бы цепляются,

словом, творят, что вздумается – каждая независима. Не удивительно, что он

сеет вокруг себя такую панику.

Это мертвец.

И вот он втаскивается в мой бассейн – ныряет с головой, лицом вниз, и