LibCat » Книги » Проза » Юмористическая проза » Илья Ильф - Двенадцать стульев - русский и английский параллельные тексты

Илья Ильф - Двенадцать стульев - русский и английский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Илья Ильф - Двенадцать стульев - русский и английский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Юмористическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Двенадцать стульев - русский и английский параллельные тексты
Автор:
Илья Арнольдович Ильф
Жанр:
Юмористическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
3 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 60
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Двенадцать стульев - русский и английский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Двенадцать стульев - русский и английский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

В романе «Двенадцать стульев» авторы показывают пошлый мирок обывателей и хапуг, которых легко обманывает «великий комбинатор», ловкий жулик и авантюрист Остап Бендер.

Двенадцать стульев - русский и английский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Двенадцать стульев - русский и английский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

The smooth operator fainted as he listened to him.	Слушая его, великий комбинатор свалился в обморок.
When he regained consciousness, he saw beside him Vorobyaninov's lilac-stubble chin.	Когда он очнулся, то увидел рядом с собой заросший лиловой щетиной подбородок Воробьянинова.
Vorobyaninov was unconscious.	Ипполит Матвеевич тоже был без сознания.
"At last," said Ostap, like a patient recovering from typhus, "we have a dead certainty.	- В конце концов, - сказал Остап голосом выздоравливающего тифозного, - теперь у нас осталось сто шансов из ста.
The last chair [at the word "chair", Ippolit Matveyevich stirred] may have vanished into the goods yard of October Station, but has by no means been swallowed up by the ground.	Последний стул (при слове "стул" Ипполит Матвеевич очнулся) исчез в товарном дворе Октябрьского вокзала, но отнюдь не провалился сквозь землю.
What's wrong?	В чем дело?
The hearing is continued."	Заседание продолжается!
Bricks came crashing down nearby.	Где-то с грохотом падали кирпичи.
A ship's siren gave a protracted wail.	Протяжно кричала пароходная сирена. Простоволосая женщина в нижней юбке бежала посреди улицы.
CHAPTER FORTY	Глава XLIII
THE TREASURE	Сокровище
On a rainy day in October, Ippolit Matveyevich, in his silver star-spangled waistcoat and without a jacket, was working busily in Ivanopulo's room.	В дождливый день конца октября Ипполит Матвеевич без пиджака, в лунном жилете, осыпанном мелкой серебряной звездой, хлопотал в комнате Иванопуло.
He was working at the windowsill, since there still was no table in the room.	Ипполит Матвеевич работал на подоконнике, потому что стола в комнате до сих пор не было.
The smooth operator had been commissioned to paint a large number of address plates for various housing co-operatives.	Великий комбинатор получил большой заказ по художественной части - на изготовление адресных табличек для жилтовариществ.
The stencilling of the plates had been passed on to Vorobyaninov, while Ostap, for almost the whole of the month since their return to Moscow, had cruised round the area of the October Station looking with incredible avidity for clues to the last chair, which undoubtedly contained Madame Petukhov's jewels.	Исполнение табличек по трафарету Остап возложил на Воробьянинова, а сам целый почти месяц, со времени приезда в Москву, кружил в районе Октябрьского вокзала, с непостижимой страстью выискивая следы последнего, безусловно таящего в себе бриллианты мадам Петуховой, стула.
Wrinkling his brow, Ippolit Matveyevich stencilled away at the iron plates.	Наморщив лоб, Ипполит Матвеевич трафаретил железные досочки.

During the six months of the jewel race he had lost certain of his habits.	За полгода бриллиантовой скачки он растерял все свои привычки. Просыпаясь по утрам, не пел он уже своих бонжуров и гутморгенов, далеко в прошлом остался морозный с жилкой стакан, из которого пивал он молоко, будучи делопроизводителем загса уездного города N. И баронские сапоги с квадратными носами и низкими подборами, брошенные во время погони за театром Колумба, гнили где-то на Тифлисской свалке.
At night Ippolit Matveyevich dreamed about mountain ridges adorned with weird transparents, Iznurenkov, who hovered in front of him, shaking his brown thighs, boats that capsized, people who drowned, bricks falling out of the sky, and ground that heaved and poured smoke into his eyes.	По ночам Ипполиту Матвеевичу виделись горные хребты, украшенные дикими транспарантами, летал перед его глазами Изнуренков, подрагивая коричневыми ляжками, переворачивались лодки, тонули люди, падал с неба кирпич и разверзшаяся земля пускала в глаза серный дым.
Ostap had not observed the change in Vorobyaninov, for he was with him every day.	Остап, пребывавший ежедневно с Ипполитом Матвеевичем, не замечал в нем никакой перемены.
Ippolit Matveyevich, however, had changed in a remarkable way.	Между тем Ипполит Матвеевич переменился необыкновенно. Если бы он пришел сейчас в свой родной загс, его, пожалуй, приняли бы за просителя и на приветствие ответили бы довольно небрежно.
Even his gait was different; the expression of his eyes had become wild and his long moustache was no longer parallel to the earth's surface, but drooped almost vertically, like that of an aged cat.	И походка у Ипполита Матвеевича была уже не та, и выражение глаз сделалось дикое, и ус торчал уже не параллельно земной поверхности, а почти перпендикулярно, как у пожилого кота.
He had also altered inwardly.	Изменился Ипполит Матвеевич и внутренне.
He had developed determination and cruelty, which were traits of character unknown to him before.	В характере появились не свойственные ему раньше черты решительности и жестокости.
Three episodes had gradually brought out these streaks in him: the miraculous escape from the hard fists of the Vasyuki enthusiasts, his debut in the field of begging in the Flower Garden at Pyatigorsk, and, finally, the earthquake, since which Ippolit Matveyevich had become somewhat unhinged and harboured a secret loathing for his partner.	Три эпизода постепенно воспитали в нем эти новые чувства. Чудесное спасение от тяжких кулаков васюкинских любителей. Первый дебют по части нищенства у пятигорского "Цветника". И, наконец, землетрясение, после которого Ипполит Матвеевич несколько повредился и затаил к своему компаньону тайную ненависть.
Ippolit Matveyevich had recently been seized by the strongest suspicions.	В последнее время Ипполит Матвеевич был одержим сильнейшими подозрениями.
He was afraid that Ostap would open the chair without him and make off with the treasure, abandoning him to his own fate.	Он боялся, что Остап вскроет стул сам и, забрав сокровище, уедет, бросив его на произвол судьбы.
He did not dare voice these suspicions, knowing Ostap's strong arm and iron will.	Высказывать свои подозрения он не смел, зная тяжелую руку Остапа и непреклонный его характер.
But each day, as he sat at the window scraping off surplus paint with an old, jagged razor, Ippolit Matveyevich wondered.	Ежедневно, сидя у окна за трафаретом и подчищая старой зазубренной бритвой высохшие буквы, Ипполит Матвеевич томился.