Ivan Turgenev |
Иван Сергеевич Тургенев |
Fathers and Sons |
Отцы и дети |
Chapter 1 |
I |
"Well, Pyotr, still not in sight?" was the question asked on 20th May, 1859, by a gentleman of about forty, wearing a dusty overcoat and checked trousers, who came out hatless into the low porch of the posting station at X. He was speaking to his servant, a chubby young fellow with whitish down growing on his chin and with dim little eyes. |
- Что, Петр, не видать еще? - спрашивал 20 мая 1859 года, выходя без шапки на низкое крылечко постоялого двора на *** шоссе, барин лет сорока с небольшим, в запыленном пальто и клетчатых панталонах, у своего слуги, молодого и щекастого малого с беловатым пухом на подбородке и маленькими тусклыми глазенками. |
The servant, in whom everything - the turquoise ring in his ear, the hair plastered down with grease and the polite flexibility of his movements - indicated a man of the new improved generation, glanced condescendingly along the road and answered, |
Слуга, в котором все: и бирюзовая сережка в ухе, и напомаженные разноцветные волосы, и учтивые телодвижения, словом, все изобличало человека новейшего, усовершенствованного поколения, посмотрел снисходительно вдоль дороги и ответствовал: |
"No, sir, definitely not in sight." |
"Никак нет-с, не видать". |
"Not in sight?" repeated his master. |
- Не видать? - повторил барин. |
"No, sir," replied the servant again. |
- Не видать, - вторично ответствовал слуга. |
His master sighed and sat down on a little bench. |
Барин вздохнул и присел на скамеечку. |
We will introduce him to the reader while he sits, with his feet tucked in, looking thoughtfully around. |
Познакомим с ним читателя, пока он сидит, подогнувши под себя ножки и задумчиво поглядывая кругом. |
His name was Nikolai Petrovich Kirsanov. |
Зовут его Николаем Петровичем Кирсановым. |
He owned, about twelve miles from the posting station, a fine property of two hundred serfs or, as he called it - since he had arranged the division of his land with the peasants - a "farm" of nearly five thousand acres. |
У него в пятнадцати верстах от постоялого дворика хорошее имение в двести душ, или, как он выражается с тех пор, как размежевался с крестьянами и завел "ферму", - в две тысячи десятин земли. |
His father, a general in the army, who had served in 1812, a crude, almost illiterate, but good-natured type of Russian, had stuck to a routine job all his life, first commanding a brigade and later a division, and lived permanently in the provinces, where by virtue of his rank he was able to play a certain part. |
Отец его, боевой генерал 1812 года, полуграмотный, грубый, но не злой русский человек, всю жизнь свою тянул лямку, командовал сперва бригадой, потом дивизией и постоянно жил в провинции, где в силу своего чина играл довольно значительную роль. |
Nikolai Petrovich was born in south Russia, as was his elder brother Pavel, of whom we shall hear more; till the age of fourteen he was educated at home, surrounded by cheap tutors, free-and-easy but fawning adjutants, and all the usual regimental and staff people. |
Николай Петрович родился на юге России, подобно старшему своему брату Павлу, о котором речь впереди, и воспитывался до четырнадцатилетнего возраста дома, окруженный дешевыми гувернерами, развязными, но подобострастными адъютантами и прочими полковыми и штабными личностями. |
His mother, a member of the Kolyazin family, was called Agatha as a girl, but as a general's wife her name was Agafoklea Kuzminishna Kirsanov; she was a domineering military lady, wore gorgeous caps and rustling silk dresses; in church she was the first to go up to the cross, she talked a lot in a loud voice, let her children kiss her hand every morning and gave them her blessing at night - in fact, she enjoyed her life and got as much out of it as she could. |
Родительница его, из фамилии Колязиных, в девицах Agathe, а в генеральшах Агафоклея Кузьминишна Кирсанова, принадлежала к числу "матушек-командирш", носила пышные чепцы и шумные шелковые платья, в церкви подходила первая ко кресту, говорила громко и много, допускала детей утром к ручке, на ночь их благословляла, - словом, жила в свое удовольствие. |
As a general's son, Nikolai Petrovich - though so far from brave that he had even been called a "funk" -was intended, like his brother Pavel, to enter the army; but he broke his leg on the very day he obtained a commission and after spending two months in bed he never got rid of a slight limp for the rest of his life. |
В качестве генеральского сына Николай Петрович - хотя не только не отличался храбростью, но даже заслужил прозвище трусишки - должен был, подобно брату Павлу, поступить в военную службу; но он переломил себе ногу в самый тот день, когда уже прибыло известие об его определении, и, пролежав два месяца в постели, на всю жизнь остался "хроменьким". |
His father gave him up as a bad job and let him go in for the civil service. |
Отец махнул на него рукой и пустил его по штатской. |
He took him to Petersburg as soon as he was eighteen and placed him in the university there. |
Он повез его в Петербург, как только ему минул восемнадцатый год, и поместил его в университет. |
His brother happened at the same time to become an officer in a guards regiment. |
Кстати, брат его о ту пору вышел офицером в гвардейский полк. |
The young men started to share a flat together, and were kept under the remote supervision of a cousin on their mother's side, Ilya Kolyazin, an important official. |
Молодые люди стали жить вдвоем, на одной квартире, под отдаленным надзором двоюродного дяди с материнской стороны, Ильи Колязина, важного чиновника. |