LibCat » Книги » Проза » Современная проза » Александр Солженицын - Раковый корпус - русский и английский параллельные тексты

Александр Солженицын - Раковый корпус - русский и английский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Александр Солженицын - Раковый корпус - русский и английский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Современная проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Раковый корпус - русский и английский параллельные тексты
Автор:
Александр Исаевич Солженицын
Жанр:
Современная проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
5 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 100
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Раковый корпус - русский и английский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Раковый корпус - русский и английский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Раковый корпус - русский и английский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Раковый корпус - русский и английский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

As the conversation twisted and turned, the green baize of the table, outlined by the margins of dark brown oak, might engrave itself on their memories for the rest of their lives. So might the old wooden paper-knife, the nickel-plated spatula which helped him to see down throats, the flip-over calendar, the inkpot under its copper lid, or the very strong tea he drank - the colour of deep claret - which grew cold in the glass.	За извивами этого разговора почему-то на всю жизнь могли врезаться в память зелёное сукно стола, окружённое тёмно-коричневым дубовым обводом, или старинный разрезной деревянный нож, никелированная медицинская палочка (смотреть горло), чернильница под медной крышкой или крепчайший тёмно-бордовый остывший чай в стакане.
The doctor would sit at his desk, occasionally getting up and walking towards the washstand or the bookshelves to give the patient a chance to relax from his gaze and to think things over.	Доктор сидел за своим столом, а то поднимался и прохаживался к умывальнику или книжной полке, когда надо было дать больному отдохнуть от его взгляда и подумать.
Dr Oreshchenkov would never look to one side without good reason. His eyes reflected the constant attention he gave both patient and visitor; they never missed a moment for observation, never wandered towards the window or stared down at the desk or the papers on it.	Вообще же ровно-внимательные глаза доктора Орещенкова никогда без надобности не отводились в сторону, не потуплялись к столу и бумагам, они не теряли ни минуты, предоставленной смотреть на пациента или собеседника.
His eyes were the chief instruments he used to study his patients and students, to convey his decisions or wishes.	Г лаза эти были главным прибором, через который доктор Орещенков воспринимал больных и учеников и передавал им своё решение и волю.
Dormidont Tikhonovich had suffered from persecution several times during his life: for revolutionary activities in 1902 when he and some other students spent a week or so in gaol later, because his late father had been a priest; then for having been a brigade medical officer in the Tsarist army during the First Imperialist War. [Footnote: The term used in the Soviet Union to describe the First World War. (Translators' note)] (It was not just because he'd been a medical officer; according to the testimony of witnesses, he had mounted a horse while his regiment was in panic retreat, rallied the regiment and dragged it back to take part in the imperialist slaughter of German workers.) The most persistent and oppressive persecution had been due to his stubborn insistence on his right to maintain a private medical practice in the face of stricter and stricter prohibitions. What he did was forbidden as a source of private enterprise and enrichment, as an activity divorced from honest labour, which served as a daily breeding-ground for the bourgeoisie.	Меж многих преследований, испытанных Дормидонтом Тихоновичем за свою жизнь: за революционерство в 902-м году (он и посидел тогда недельку в тюрьме с другими студентами); потом за то, что отец его покойный был священник; потом за то, что сам он в первой империалистической войне в царской армии был бригадным врачом, да не просто бригадным врачом, но, как установлено свидетелями, в момент панического отступления полка вскочил на лошадь, завернул полк и увлёк его снова в эту империалистическую свалку, против немецких рабочих; - меж всех этих преследований самое настойчивое и стискивающее было за то, что Орещенков упорно держался своего права вести частную врачебную практику, хотя она всё жесточе повсеместно запрещалась как источник предпринимательства и обогащения, как нетрудовая деятельность, на каждом шагу повседневно рождающая буржуазию.
There were years when he had had to take down his plate and turn away every patient, no matter how much they implored him or how ill they were. This was because the neighbourhood was full of spies from the tax office, paid or voluntary, and because the patients themselves could never refrain from talking. As a result the doctor was threatened with the loss of all his work, even with the loss of his house.	И на некоторые годы он должен был снять врачебную табличку и с порога отказывать всем больным, как бы ни просили они и как бы ни было им плохо - потому что по соседству выставлялись добровольные и платные шпионы финотдела, да и сами больные не могли удержаться от рассказов -и это грозило доктору потерей всякой работы, а то и жилья.
But it was precisely this right to run a private practice that he valued most in his profession.	А между тем именно правом частной практики он в своей деятельности дорожил более всего.

Without the engraved plate on the door he lived as if illegally or under an assumed name.	Без этой гравированной дощечки на двери он жил как будто нелегально, как будто под чужим именем.
He refused to submit either his Master's or Doctor's thesis as a matter of principle, on the ground that a thesis was no indication whatever of the success of day-to-day treatment, that it made a patient uneasy having a doctor who was a professor, and that the time spent on the thesis could be much more usefully spent picking up an extra branch of medicine.	Он принципиально не защищал ни кандидатской, ни докторской диссертаций, говоря, что диссертация ничуть не свидетельствует об успехах ежедневного лечения, что больному даже стеснительно, если его врач - профессор, а за время, потраченное на диссертацию, лучше подхватить лишнее направление.
During Oreshchenkov's thirty years at the local medical college, quite apart from his other jobs, he had helped provide general treatment and also worked in the pediatric, surgical, epidemic, urological and even ophthalmological clinics. It was only after all this that he became a radiologist and oncologist.	Только в здешнем мединституте за тридцать лет Орещенков переработал и в терапевтической клинике, и в детской, и в хирургической, и в инфекционной, и в урологической и даже в глазной, и лишь после этого всего стал рентгенологом и онкологом.
He would employ a one-millimetre compression of the lips to express his opinion about Honoured Scientists.	Пожимкой губ, всего лишь миллиметровой, выражал он своё мнение о "заслуженных деятелях науки".
He claimed that if a man was called a Scientist during his lifetime, and an Honoured one at that, it was the end of him as a doctor. The honour and glory of it all would get in the way of his treatment of his patients just as elaborate clothing hinders a man's movements. These Honoured Scientists went about with a suite of followers, like some new Christ with his apostles. They completely lost the right to make mistakes or not to know something, they lost the right to be allowed to think things over. The man might be self-satisfied, half-witted, behind the times, and trying to conceal the fact, and yet everyone would expect miracles from him.	Он так высказывался, что если человека при жизни назвали деятелем, да ещё заслуженным, -то это его конец: слава, которая уже мешает лечить, как слишком пышная одежда мешает двигаться. "Заслуженный деятель" идёт со свитой - и лишён права ошибиться, лишён права чего-нибудь не знать, даже лишён права задуматься; он может быть пресыщен, вял, или отстал и скрывает это - а все ждут от него непременно чудес.
Oreshchenkov wanted none of this sort of thing for himself. All he needed was a brass plate on his door and a bell which any passer-by could ring.	Так, вот ничего этого не хотел себе Орещенков, а только медной дощечки на двери и звонка, доступного прохожему.
Luckily for him Oreshchenkov had once happened to save a local vip's son who was at death's door.	И всё-таки сложилось так счастливо, что однажды Орещенков спас уже совсем умиравшего сына одного крупного здешнего руководителя.
On a different occasion he had saved another bigwig, not the same one but a very important person nevertheless.	А ещё раз - самого руководителя, не этого, но тоже крупного.
There were several members of other important families as well who owed their lives to him.	И ещё несколько раз - членов разных важных семей.
It had all taken place here in the one town, since he had never gone away.	И всё это было здесь, в одном городе, он никуда не уезжал.
As a result Dr Oreshchenkov's reputation became established in influential circles, and a certain aura of protection was built up around him.	И тем создалась слава доктора Орещенкова во влиятельных кругах и некий ореол защиты вокруг него.