LibCat » Книги » Проза » Современная проза » Артур Кестлер - Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты

Артур Кестлер - Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Артур Кестлер - Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию без сокращений). В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Современная проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Артур Кестлер
Жанр:
Современная проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
5 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 100
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Широко известный политический роман Артура Кестлера «Слепящая тьма». Любопытна судьба этого произведения: рукопись книги, написанная на немецком языке, пропала. К счастью, уже был готов английский перевод, названный «Мрак в полдень» (по-французски роман называется «Ноль и бесконечность»).
Артур Кестлер (1905-1983) прожил сложную, исполненную трагических потрясений жизнь. Еврей по национальности, Кестлер родился в Будапеште, детство и юность провел в Венгрии, Австрии и Германии. Европейскую известность как журналист Артур Кестлер завоевал совсем молодым человеком: с 1926 по 1929 год он был корреспондентом немецкого издательского концерна Ульштайна на Ближнем Востоке, в 1929-1930-годах работал в Париже. Кестлер — единственный журналист Европы, совершивший в 1931 году на немецком дирижабле «Граф Цеппелин» полет к Северному полюсу. В середине тридцатых годов писатель предпринял большое путешествие по Центральной Азии и год прожил в Советском Союзе.
Написанный много лет назад, роман «Слепящая тьма» Артура Кестлера представляет интерес и сегодня. Он дает представление о том, как воспринимались за пределами СССР события внутренней жизни страны, какой огромный, до сих пор трудновосполнимый ущерб был нанесен сталинским террором международному престижу родины социализма и единству мирового коммунистического движения.

Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

The discussions at the congresses during the Civil War had been on a level never before in history attained by a political body; they resembled reports in scientific periodicals-with the difference that on the outcome of the discussion depended the life and well-being of millions, and the future of the Revolution.	Дискуссии в ЦК и на Съездах Партии достигали такой научной глубины, какая и не снилась ни одному Правительству за всю историю государственной власти: они напоминали теоретические споры узкоспециальных научных журналов - с той лишь разницей, что от их исхода зависела жизнь миллионов людей и судьба величайшей в мире Революции.
Now the old guard was used up; the logic of history ordained that the more stable the r?gime became, the more rigid it had to become, in order to prevent the enormous dynamic forces which the Revolution had released from turning inwards and blowing the Revolution itself into the air.	Но старая гвардия ушла из жизни. Революционная власть, по логике Истории, первоначально создав режим диктатуры, должна укреплять его все больше и больше, чтобы высвобожденные Революцией силы не обратились против самой Революции.
The time of philosophizing congresses was over; instead of the old portraits, a light patch shone from Ivanov's wallpaper; philosophical incendiarism had given place to a period of wholesome sterility.	Время философских Съездов миновало, групповые фотографии исчезли со стен, мятежную философию старых гвардейцев сменило верноподданичество новым вождям.
Revolutionary theory had frozen to a dogmatic cult, with a simplified, easily graspable catechism, and with No. 1 as the high priest celebrating the Mass.	Революционная теория, постепенно окаменев, обратилась в мертвый догматический культ с ясным, легко понятным катехизисом, а Первый сделался верховным жрецом.
His speeches and articles had, even in their style, the character of an infallible catechism; they were divided into question and answer, with a marvellous consistency in the gross simplification of the actual problems and facts.	Его речи и по стилю напоминали катехизис: они состояли из вопросов и ответов, в которых события препарировались с простейшей, но совершенно неопровержимой для масс логичностью.
No. 1 doubtless had an instinct for applying the "law of the relative maturity of the masses". ...	Первый, как понял теперь Рубашов, инстинктивно опирался на неоткрытый закон относительной политической зрелости масс.
The dilettantes in tyranny had forced their subjects to act at command; No. 1 had taught them to think at command.	Диктаторы-дилетанты во все времена принуждали своих подданных действовать по указке; подданные Перового по указке мыслили.
Rubashov was amused by the thought of what the present-day "theorists" of the Party would say to his letter.	Рубашов с улыбкой представил себе, как отнесутся партийные "теоретики" к закону, изложенному в его заявлении.
Under actual conditions, it represented the wildest heresy; the fathers of the doctrine, whose word was taboo, were criticized; spades were called spades, and even No. 1's sacrosanct person was treated objectively in its historical context.	По нынешним условиям этот закон должен казаться весьма еретическим: Рубашов открыто говорил об ошибках давно канонизированных основоположников, называл вещи своими именами и даже священную личность Первого рассматривал с объективно-исторических позиций.
They must writhe in agony, those unfortunate theorists of today, whose only task was to dress up No. 1's jumps and sudden changes of course as the latest revelations of philosophy.	Да, их скрючит, как чертей от ладана, этих несчастных современных теоретиков, которые только тем и занимаются, что объявляют постоянные зигзаги Первого новыми достижениями философской мысли.
No. 1 sometimes indulged in strange tricks on his theorists.	Первый шутил с ними странные шутки.

Once he had demanded an analysis of the American industrial crisis from the committee of experts who edited the Party's economic periodical.	Однажды он поручил группе теоретиков, руководивших партийным экономическим журналом, провести анализ индустриального спада, охватившего Соединенные Штаты Америки.
This required several months to complete; at last appeared the special number in which-based on the thesis exposed by No. 1 in his last Congress speech-it was proved, over approximately three hundred pages, that the American boom was only a sham-boom, and that in actual fact America was at the bottom of a depression, which would only be overcome by the victorious revolution.	На это потребовалось несколько месяцев; наконец в специальном выпуске журнала, целиком посвященном Соединенным Штатам, теоретики доказали, что промышленный подъем, который якобы охватил США, есть всего-навсего пропагандистский трюк, что страна находится в глубочайшем кризисе и что спасти ее может только Революция; теоретики развили тезисы Первого в докладе на очередном партийном Съезде.
On the very day on which the special number appeared, No. 1 received an American journalist and staggered him and the world, between two pulls at his pipe, by the pithy sentence:	Едва появился специальный выпуск, Первый принял американских журналистов и, попыхивая трубкой, энергично сказал:
"The crisis in America is over and business is normal again."	- Ваша страна справилась с кризисом; дела у американцев идут нормально.
The members of the Committee of Experts, expecting their dismissal and possible arrest, composed in the same night letters in which they confessed their "misdemeanours committed by the setting-up of counter-revolutionary theories and misleading analyses"; they emphasized their repentance and promised public atonement.	Теоретики, ожидая отставки и ареста, в ту же ночь изготовили письма с признанием своих "чудовищных ошибок, которые привели к созданию теории, объективно играющей на руку врагам"; они просили дать им возможность публично осудить свои заблуждения.
Only Isakovitch, a contemporary of Rubashov, and the only one in the Board of Editors who belonged to the old guard-preferred to shoot himself.	Только Исакович, сверстник Рубашова и единственный из экономистов соратник Старика, предпочел не писать писем, а застрелиться.
The initiated afterwards asserted that No. 1 had set the whole affair going with the sole intention of destroying Isakovitch, whom he suspected of oppositional tendencies.	Впоследствии знающие люди утверждали, что Первый затеял эту историю с тайным замыслом уничтожить Исаковича, который, возможно, примыкал к оппозиции.
The whole thing was a pretty grotesque comedy, Rubashov thought; at bottom all this jugglery with "revolutionary philosophy" was merely a means to consolidate the dictatorship, which, though so depressing a phenomenon, yet seemed to represent a historical necessity.	Все это походило на гигантский фарс: разговоры о "мощной руке врага" велись, по существу, для усиления диктатуры, а она, несмотря на всю ее тяжесть, была сейчас объективно нужна.
So much the worse for him who took the comedy seriously, who only saw what happened on the stage, and not the machinery behind it.	Что ж, тем хуже для тех глупцов, которые, участвуя в этом спектакле, не видят свойственных ему условностей.
Formerly the revolutionary policy had been decided at open congresses; now it was decided behind the scenes-that also was a logical consequence of the law of relative maturity of the masses. ...	Раньше вопросы революционной тактики решались на открытой сцене Съездов, теперь решения принимают за кулисами - и это тоже объективно оправдано законом об относительной зрелости масс.