LibCat » Книги » Проза » Современная проза » Артур Кестлер - Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты

Артур Кестлер - Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Артур Кестлер - Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию без сокращений). В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Современная проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Артур Кестлер
Жанр:
Современная проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
5 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 100
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Широко известный политический роман Артура Кестлера «Слепящая тьма». Любопытна судьба этого произведения: рукопись книги, написанная на немецком языке, пропала. К счастью, уже был готов английский перевод, названный «Мрак в полдень» (по-французски роман называется «Ноль и бесконечность»).
Артур Кестлер (1905-1983) прожил сложную, исполненную трагических потрясений жизнь. Еврей по национальности, Кестлер родился в Будапеште, детство и юность провел в Венгрии, Австрии и Германии. Европейскую известность как журналист Артур Кестлер завоевал совсем молодым человеком: с 1926 по 1929 год он был корреспондентом немецкого издательского концерна Ульштайна на Ближнем Востоке, в 1929-1930-годах работал в Париже. Кестлер — единственный журналист Европы, совершивший в 1931 году на немецком дирижабле «Граф Цеппелин» полет к Северному полюсу. В середине тридцатых годов писатель предпринял большое путешествие по Центральной Азии и год прожил в Советском Союзе.
Написанный много лет назад, роман «Слепящая тьма» Артура Кестлера представляет интерес и сегодня. Он дает представление о том, как воспринимались за пределами СССР события внутренней жизни страны, какой огромный, до сих пор трудновосполнимый ущерб был нанесен сталинским террором международному престижу родины социализма и единству мирового коммунистического движения.

Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Rubashov had heard of this method of complete physical crushing of the accused, in which usually two or three examining magistrates relieved each other in turn in a continuous cross-examination.	Рубашов слышал о методе физического сокрушения обвиняемого, когда сменяющиеся следователи непрерывно пытают его изнурительным многосуточным допросом.
But the difference with Gletkin's method was that he never had himself relieved, and exacted as much from himself as from Rubashov. Thus he deprived Rubashov of his last psychological resort: the pathos of the maltreated, the moral superiority of the victim.	Однако Глеткин никогда не отдыхал и сам, отняв у Рубашова пафос нравственного превосходства жертвы над истязателями.
After forty-eight hours, Rubashov had lost the sense of day and night.	После первых сорока восьми часов он перестал различать смену дня и ночи.
When, after an hour's sleep, the giant shook him awake, he was no longer able to decide whether the grey light at the window was that of dawn or of evening.	Лязгала дверь, на пороге появлялся высокий охранник, и он вставал с койки, не понимая, рассвет ли сереет за мутным стеклом или угасающий зимний день.
The corridor, with the barber's shop, cellar steps and barred door, was always lit by the same stale light of the electric bulbs.	А тюремные коридоры, двери камер и ступени винтовой лестницы заливало мертвое электрическое марево.
If, during the hearing, it gradually grew lighter at the window, until Gletkin finally turned out the lamp, it was morning.	Если во время допроса серая муть за окном постепенно светлела и Глеткин в конце концов выключал лампу, значит, наступало утро.
If it got darker, and Gletkin turned the lamp on, it was evening.	Если сумерки сгущались и лампа вспыхивала, -начинался вечер.
If Rubashov got hungry during the examination, Gletkin let tea and sandwiches be fetched for him.	Когда Рубашов заявлял, что голоден, в кабинете появлялись бутерброды и чай.
But he seldom had any appetite; that is to say, he had fits of ravenous hunger, but when the bread stood before him, he was overcome by nausea Gletkin never ate in his presence, and Rubashov for some inexplicable reason found it humiliating to ask for food.	Но есть ему обыкновенно не хотелось; вернее, он испытывал приступы волчьего аппетита, пока еды не было, но как только ее приносили, к горлу подкатывала тошнота. Кроме того, Глеткин никогда не ел в его присутствии, и ему казалось унизительным говорить, что он проголодался.
Anything which touched on physical functions was humiliating to Rubashov in the presence of Gletkin, who never showed signs of fatigue, never yawned, never smoked, seemed neither to eat nor to drink, and always sat behind his desk in the same correct position, in the same stiff uniform with creaking cuffs.	Вообще, все физические отправления становились при Глеткине унизительными, потому что сам он никогда не показывал признаков усталости, не зевал и не сутулился, не курил, не ел и не пил -официальный и подтянутый, сидел он за своим столом, а его аккуратно пригнанные ремни негромко и корректно поскрипывали.
The worst degradation for Rubashov was when he had to ask permission to relieve himself.	Наихудшей пыткой для Рубашова становилось желание выйти из кабинета по естественной нужде.
Gletkin would let him be conducted to the lavatory by the warder on duty, usually the giant, who then waited for him outside.	Глеткин вызывал дежурного охранника, и тот конвоировал Рубашова в уборную.
Once Rubashov fell asleep behind the closed door. From then onwards the door always remained ajar.	Однажды Рубашов уснул прямо на толчке, с тех пор охранник не разрешал ему закрывать дверь.
His condition during the hearing alternated between apathy and an unnatural, glassy wakefulness.	Сковывающая его апатия сменялась иногда болезненно механическим возбуждением.

Only once did he actually become unconscious; he often felt on the brink of it, but a feeling of pride always saved him at the last minute.	По-настоящему он потерял сознание только один раз, хотя все время пребывал на грани обморока; но остатки гордости помогали ему пересиливать себя.
He would light a cigarette, blink, and the hearing would go on.	Он закуривал, на секунду поворачивал голову к слепящей лампе, и допрос продолжался.
At times he was surprised that he was able to stand it.	Порой его поражала собственная выносливость.
But he knew that lay opinion set far too narrow limits to men's capacity of physical resistance; that it had no idea of their astonishing elasticity.	Однако он знал, что границы человеческих возможностей гораздо шире расхожего представления о них и что обычные люди просто не догадываются о своей удивительной жизнестойкости.
He had heard of cases of prisoners who had been kept from sleeping for fifteen to twenty days, and who had stood it.	Ему рассказывали, например, про одного обвиняемого, которому не давали спать почти двадцать дней, и он выдержал.
At his first hearing by Gletkin, when he had signed his deposition, he had thought that the whole thing was over.	Подписывая протокол первого допроса, он думал, что доследование кончилось.
At the second hearing it became clear to him, that it was only the beginning of it.	На втором допросе ему стало ясно, что оно только начинается.
The accusation consisted of seven points, and he had as yet confessed to only one.	В обвинении было семь пунктов, а он пока согласился лишь с одним.
He had believed that he had drunk the cup of humiliation to the dregs.	Ему представлялось, что он уже выпил чашу унижений до дна.
Now he was to find that powerlessness had as many grades as power; that defeat could become as vertiginous as victory, and that its depths were bottomless.	Но выяснилось, что полный разгром может повторяться до бесконечности, а бессилие способно нарастать беспредельно.
And, step by step, Gletkin forced him down the ladder.	И Глеткин, шаг за шагом, гнал его по этому нескончаемому пути.
He could, of course, have made it simpler for himself.	Конец, впрочем, всегда был рядом.
He had only to sign everything, lock, stock and barrel, or to deny everything in a lump-and he would have peace.	Стоило ему подписать обвинение целиком или полностью отвергнуть его, и он обрел бы покой.
A queer, complicated sense of duty prevented him giving in to this temptation.	Но странное чувство какого-то извращенного долга не позволяло ему свернуть с выбранной однажды дороги.
Rubashov's life had been so filled by one absolute idea that he had known the phenomenon "temptation" only theoretically.	Он шел по ней, перебарывая искушение сдаться, хотя раньше само слово "искушение" было для него пустым звуком, потому что он всю жизнь служил абсолютной идее.