Анатолий Луцков - Африканский связной

Но этого знака, которого Вьюгин в душе даже немного опасался, не последовало или же он его не сумел распознать, поэтому ночь он провел в своем номере абсолютно один, где сразу же погрузился, скорее, просто рухнул в глубокий сон, измотанный долгой дорогой в автобусе, да еще влив в себя немалое количество виски.

Агент Ляхова и его люди, видимо, знали контролируемый ими участок границы, как свои карманы. С Вьюгиным поздно вечером отправился невысокий и коренастый малый, назвавшийся Томом, и он к первым проблескам очень короткой африканской зари (день там начинался как-то сразу и без особых предисловий) довел его до самого места. Он ответил на пароль часового в пятнистой форме и с автоматом АК на груди, и сдал его на руки временному комиссару округа, которого звали Кефи Мутога. Теперь ему предстояло заботиться о Вьюгине и содействовать его поискам Леонарда, который должен что-то передать Ляхову и получить от него то, что хранил у себя Вьюгин.

Сам же переход в другую страну запомнился ему хорошо и длился почти всю ночь. Вьюгин впервые незаконно пересекал чужую границу, хотя никаких ее признаков обнаружить не мог. Но Том уверял, что иногда ее патрулирует пограничная охрана, но настолько редко и непредсказуемо, что нет никакой возможности составить график движения солдат по тропе вдоль границы. Поэтому вначале Том даже не включал свой китайский фонарик и больше полагался на свое зрение дикого кота, да еще знание троп, ведущих на ту сторону. И лишь минут через пятнадцать ходу решился пользоваться фонариком в сомнительных местах, когда они, видимо, уже вклинились в сопредельную территорию. Потом они подошли к какой-то реке, где на берегу темнели две хижины под коническими крышами, здесь явно жили рыбаки, возможно, промышлявшие также и контрабандой. Характер своих отношений с одним из обитателей хижин, который уже начал отвязывать лодку, Том объяснил Вьюгину пословицей, которая весьма близко приближалась к данной ситуации:

— Если хочешь всегда переправляться через реку в половодье, надо дружить с лодочником еще в сухой сезон.

Рыбак получил от Тома какой-то сверток и унес в хижину.

Они были уже на середине реки, когда небо на миг высветила ракета, пущенная с той стороны, которую они оставили. Был ли это условный сигнал кому-то или же просто пограничная стража давала знать о своем присутствии, как лев иногда оглашает ночную саванну низким, леденящим кровь рычанием. В то же время, африканская пословица утверждает, что хороший лев не рычит, когда выходит на охоту. Этим только подчеркивается чисто функциональное рычание царя зверей, напоминающего о своем звании, когда надобность в охоте отпадала либо сама охота была технически невозможна.

Небо было покрыто облаками, поэтому лодка двигалась в теплой и сырой темноте, и только вода слабо, тускло и немного пугающе мерцала. Лодочник греб своим веслом справа, а Том слева и оба они смотрели вперед. Вьюгин же сидел почти в самой кормовой части на узкой поперечной доске и старался не думать о нескрываемой утлости лодки. А пугливая память услужливо подсказывала ему разные мрачные варианты возможных драм на воде, где результатом было бы опрокидывание этой узкой и не очень остойчивой посудины с последующей встречей тех, кто в ней находился, с крокодилом. Опрокинуться же она могла от столкновения с плывущим по течению тяжелым бревном и еще с тем же обитателем речных заводей, которые впечатлили Вьюгина своей грозной и массивной неуклюжестью, еще когда он видел их целое стадо на реке Лунгази.

Но переправа прошла благополучно и снова он шел за своим провожатым по каким-то тропам, известным только ему. Раза два в кустах или в зарослях сухой травы что-то зловеще шуршало, трещали мелкие ветки, а Вьюгин старался догадаться, есть ли у Тома какое-нибудь оружие. Спрашивать его об этом не хотелось, так как это только выдало бы его страх, тщательно скрываемый от всех, как скрывают неопасную, но никак не украшающую человека болезнь.

В поселке, где оказался теперь Вьюгин, было несколько хижин из глиняных кирпичей под остроконечными крышами из сухой травы. Прямоугольный дверной проем был занавешен плотной циновкой, небольшое квадратное оконце выходило на запад, чтобы ловить последние лучи солнца.

Вьюгина поместили в домике посовременнее, тоже глинобитном, но квадратном, и в нем была настоящая дверь и два окна, а крыша двухскатная из ребристой жести. Внутри стоял большой ящик, накрытый широкой плитой из прессованной стружки, выполнявший роль стола. А кровать была чисто туземная с рамой, переплетенной сыромятными ремнями, и сверху все это было покрыто козьими шкурами. Впоследствии пришла женщина в цветном покрывале, накрыла кровать жесткой на вид, но чистой тканью, а подушкой должен был служить мешок, набитый, как потом выяснилось, упругим сизалевым волокном.