Шанель Клитон - Следующий год в Гаване

— И все же ты продолжаешь преподавать, — говорю я.

— Да. Конечно, деньги очень важны. Поверь, мне пришлось побороться за то, чтобы моя семья получила право на открытие ресторана. В то же время будущее этой страны — это мои студенты. Рано или поздно все изменится. Иначе и быть не должно.

Я слышу в его голосе нотки злости, которые застигают меня врасплох, хотя последние слова он бормочет себе под нос.

— Теперь, когда Фидель мертв? — спрашиваю я.

— Мне бы хотелось верить, что после его смерти ситуация изменится, но кто знает? Все не так просто. Его брат тоже упрямый. Фидель задолго до своей смерти перестал руководить этим цирком, но он все еще отбрасывает длинную тень. Пожилые кубинцы, те, кто прошел через все круги ада, неохотно произносят его имя, опасаясь последствий, — вдруг кто-то решит, что они критикуют режим. Настроения мало-помалу меняются, но слова здесь могут иметь огромную силу. И смертельные последствия.

Я не уверена, были ли последние слова адресованы мне в качестве предупреждения или он их произнес как напоминание самому себе.

— Судя по кадрам, которые мы видели по телевизору, в Гаване оплакивали его кончину, — говорю я.

— Кто-то наверняка горевал искренне. Но много и тех, кто уже несколько десятилетий вынужден притворяться, потому что иначе их семьям может угрожать опасность, — отвечает он.

Луис выходит из машины и, обойдя ее сбоку, открывает мне дверцу. Эти манеры придают ему шарм. Интересно, рыцарство у него в крови или это результат воспитания его бабушки?

Теперь, когда мы вышли из машины, наши разговоры шепотом прекратились, и Луис превратился в бизнесмена, профессора истории и гида. Мы начинаем нашу экскурсию. Луис рассказывает мне про те достопримечательности, мимо которых мы проходим. Иногда наши плечи соприкасаются.

Вот здание Капитолия, которое очень похоже на Капитолий в Соединенных Штатах. Луис объясняет, что сейчас там идет ремонт, поэтому большая часть купола закрыта строительными лесами.

Мимо нас проносится ярко-красный туристический автобус. Он наезжает на лужу, образовавшуюся у обочины, и окатывает проходящих мимо пешеходов водой. Не сбавляя шага, Луис обнимает меня за талию и уводит в сторону, прикрыв меня своим телом. На секунду мы замираем, прежде чем он меня отпускает.

Впереди виднеется отель «Националь», вход в который обрамляют пальмы. Мы проходим мимо ряда старинных автомобилей и направляемся внутрь. Я гляжу по сторонам, а Луис молча идет за мной. Он чувствует себя здесь неуютно — руки засунуты в карманы, голова опущена, он смотрит вниз, чтобы скрыть эмоции, которые читаются в его взгляде. Меня поражает контраст между разделенным пополам домом, в котором он живет со своей женой, матерью и бабушкой, и дворцом, в котором живут туристы. Проходит тридцать минут — мы осматриваем пышные сады, общественные залы, печально известное кафе и затем покидаем отель. Он остается позади, а мы продолжаем нашу прогулку в поисках следующей достопримечательности.

Мы проходим мимо Музея Революции. Меня больше интересует Гавана времен моей бабушки. Я хочу увидеть места, которые породили ее любовь к городу, но я также делаю заметки о своих впечатлениях после посещения других достопримечательностей — они пригодятся для будущей статьи. А прах бабушки, который я несу в сумке, не дает мне расслабиться.

Гавана — прекрасный город, окутанный печалью, но самое замечательное в нем то, что эта печаль никак не отразилась на людях. Они смеются, и в воздухе чувствуется праздник. Бешеный темп, к которому я привыкла, сменяется кипучей атмосферой, которая создает впечатление, будто жизнь — одна большая вечеринка. У кубинцев, по сравнению с другими, наверное, меньше всего поводов для смеха, но смеются они громче всех.

Мы продолжаем нашу прогулку. Луис показывает мне достопримечательности и отвечает на вопросы с вдумчивой точностью. Будучи кубинцем, невозможно ходить по этим улицам и не испытывать гордость за красоту нашей столицы. Большой театр Гаваны и Гаванский собор поражают своей архитектурой.

У входа в церковь я замерла в нерешительности, наблюдая за тем, как туристы заходят внутрь.

— Хочешь заглянуть? — спрашивает Луис.

— А ты не против?

Он снисходительно улыбается, оглядываясь через плечо и неспешно отводя меня в сторону от группы туристов.

— Нисколько.

Когда мы заходим в церковь, я достаю из сумки шарф и набрасываю его на плечи.

Красивые люстры подчеркивают величественный интерьер. Внутри церковь украшают изысканные статуи. Крещение моей бабушки и ее сестер проходило здесь. Мои прадедушка и прабабушка венчались у этого самого алтаря. Я представляю себе, как моя бабушка, совсем юная, сидела здесь на скамье рядом со своими сестрами, а Беатрис перешептывалась с Изабеллой, пока священник служил мессу.