Шанель Клитон - Следующий год в Гаване

Я ожидаю насмешки в его взгляде, но он просто понимающе кивает в ответ. Наверное, для него семья значит так же много, как и для меня.

— Почему бы мне тогда не стать твоим гидом? Я покажу тебе город, а если во время нашей экскурсии ты захочешь увидеть что-нибудь еще, мы туда заедем, — предлагает Луис.

Он протягивает мне руку. Я понимаю, что это всего лишь проявление вежливости, но чувствую, как мое тело напрягается и волнение накрывает меня. Я протягиваю ему руку, наши ладони соединяются, наши пальцы сплетаются вместе. Луис ведет меня вниз по потрескавшимся ступенькам к дороге, где стоит старый Buick , а я, предвкушая предстоящее свидание с Гаваной, испытываю возбуждение и восторг.

Мы выезжаем из Мирамара и направляемся в Старую Гавану, туда, где нас ждут главные достопримечательности города.

Здания здесь были построены в те времена, когда Куба была жемчужиной в императорской короне Испании, которая оказывала огромное влияние на развитие острова. Сегодня большинство построек находятся в аварийном состоянии, но встречаются здания, по которым видно, что их восстанавливали кропотливо и с большой любовью. Мне становится понятно, почему это место считается одной из главных достопримечательностей Гаваны.

— В восьмидесятых годах этот район был объявлен объектом Всемирного наследия ЮНЕСКО, — объясняет Луис. — Они хотели восстановить как можно больше зданий, но это оказалось непростой задачей. Большинство кубинцев плевать хотели на их историческую ценность.

Это кажется мне удивительным, ведь те кубинцы, которые живут вдали от Кубы, очень ценят историю своей родины. Они собирают выцветшие фотографии, рисуют по памяти карты окрестностей Гаваны, бережно хранят и передают из поколения в поколение семейные рецепты и традиции. Единственное, что Кастро разрешил взять с собой семьям, покидавшим Кубу, — это воспоминания.

— Но почему?

Я достаю из сумки блокнот и ручку, и с губ Луиса срывается тихий смешок.

— Практичность, я полагаю. Интересоваться историей — это роскошь, которую большинство кубинцев не могут себе позволить. Они слишком заняты тем, чтобы обеспечить себе кусок хлеба, и у них нет времени на мысли о прошлом. Кроме того, официальная версия истории Кубы была создана под влиянием нынешнего режима, и она очень далека от правды. Это настоящая проблема, потому что документы, которые существовали много веков — записи о браках, записи о рождении, — исчезают. У нас нет ни финансовых ресурсов, ни достаточного желания со стороны правительства, чтобы должным образом сохранять историю. С каждым днем мы теряем все больше документов, и я боюсь, что, когда люди осознают масштаб катастрофы, станет уже слишком поздно.

— Кто-нибудь занимается восстановлением этих бумаг?

— В академическом сообществе существует несколько программ, но все они слишком масштабны. А простых людей на Кубе беспокоит только то, как им заработать себе на жизнь.

Мы заезжаем на стоянку, и мимо нас проносится ярко-желтый скутер.

Я переключаю свое внимание с Луиса на свой блокнот и принимаюсь описывать свои первые впечатления о Старой Гаване и о том, с какой легкостью могут здесь передвигаться туристы. Я делаю наброски, которые мне пригодятся потом, когда я начну писать статью и моя недельная поездка в Гавану превратится в текст на две тысячи знаков. Потом, когда все закончится, эту заметку будут читать в самолетах и в аэропортах усталые путешественники.

Я удивляюсь тому, как много на оживленных улицах туристов и местных жителей. Приезжих выдает новая обувь, в руках они держат фотоаппараты и, стараясь рассмотреть все вокруг, постоянно задирают головы вверх.

Сегодня англоговорящие люди на Кубе встречаются нечасто, но это, несомненно, изменится, поскольку все большему количеству американцев выдают визы. А если в конце концов ограничения будут сняты, туристы из Америки смогут путешествовать без преград.

— Ты замечаешь, что теперь, когда ограничения начали постепенно снимать, стало больше туристов из Соединенных Штатов?

С каждым вопросом напряжение внутри меня ослабевает. Я смогу провести с Луисом целый день, если буду думать не о его загорелых руках, гордых нотках в голосе и остром уме, а сосредоточусь на том, что находится перед нами. Луис — неординарный человек, его компетентность и уверенность в себе бесспорно привлекают внимание.

Манеры Луиса Родригеса принадлежат не современному миру, а, скорее, эпохе моей бабушки, чья жизнь была пропитана ностальгией. Он словно пришел из тех времен, когда мужчины были джентльменами, и уже только этого достаточно, чтобы меня безудержно влекло к нему.