Хербьёрг Вассму - Седьмая встреча

Они пошли в кафе на пристани и взяли себе по пирожному. Турид была по-настоящему красива, ради этого дня она надела очень короткую юбку. У нее была привычка тянуть подъем и запястья, как это делала Мэрилин Монро.

Руфь наблюдала за девочками, пытаясь следить за их разговором. Они вместе занимались и жили, однако она их совсем не знала. И вот теперь они вошли в ее жизнь. В эту новую, сумбурную, городскую жизнь.

Турид смеялась от того, что у человека, сидевшего за спиной у Руфи, с носа на усы упала капля. Бодиль гримасничала, прикрывшись рукой. Руфь рассматривала цветной узор пластмассовой соломинки в бутылке с колой, и ей хотелось плакать от радости.

Сойдя на берег, Руфь тут же угодила в объятия Йоргена. Она привезла ему в подарок книгу с фотографиями собак и два пакетика камфарных пастилок. Ей едва удалось уговорить его сначала отвезти домой ее чемодан и только потом как следует рассмотреть подарок. Сама она прошла прямо к бабушке.

— Я провожу тебя домой, — сказала бабушка, узнав, что Руфь успешно сдала экзамены.

Руфь быстро шла вверх по склону, ей хотелось, чтобы все было уже позади.

— Успокойся, не беги так, никто не умирает, — тяжело дыша, сказала бабушка, старавшаяся не отстать от Руфи.

Больше они не разговаривали, но, прежде чем войти в дом, многозначительно переглянулись.

Йорген, мать и Эмиссар сидели за обедом. Йорген встал и, раскинув руки, пошел навстречу Руфи. Она на мгновение прижалась к нему.

Эмиссар пригласил их сесть. На блюде лежали семь кусочков филе копченой селедки. На их кожице отражался свет. От картошки шел пар. Мать немного подвинулась и кивнула:

— Достань тарелки, Руфь. Тут хватит на всех.

Руфь сняла пальто и достала две тарелки, бабушке и себе. Стояла тишина, если не считать радостных возгласов Йоргена. Мать смотрела на стол и беспокойно ерзала на стуле.

Эмиссара между зубами застряла кость. Он взял спичку и ковырял ею в зубах вместо зубочистки. Бабушка съела картофелину и большой кусок селедки, потом она отодвинула от себя тарелку.

Эмиссар молитвенно сложил руки. Остальные тоже сложили руки.

— Спасибо, Господи, за Твою неизъяснимую любовь к нам. За то, что Ты и сегодня напитал нас. Аминь!

Все повторили: «Аминь!» Бабушка смотрела на висячую лампу. Лампа не горела.

— Вы ни о чем нас не спросите?

Мать и Эмиссар не спускали с нее глаз. Руфь разглядывала оставшиеся кусочки. Мясо у селедки было красноватое.

— Наша Руфь начала учиться в педагогическом училище. Государство дало ей ссуду. Она вернет ее, когда начнет работать.

Йорген переводил взгляд с одного на другого. Он слышал, что сказала бабушка, но понял ли он смысл ее слов? Для Йоргена слова «время» и «завтра» были синонимами. Он не всегда понимал, что впереди много всяких завтра.

Эмиссар не спускал с бабушки глаз. У него задрожал подбородок. Уголки губ опустились. Он снял очки.

— Чья это затея?

— Руфь сдала все экзамены. Она очень способная.

Мать начала убирать со стола.

— Отнеси остатки поросенку. — Она кивнула Йоргену, который встал и взял цинковое блюдо.

Эмиссар вздохнул и уперся ладонями в колени.

— И сколько же лет она будет там учиться?

— Четыре года, — как ни в чем не бывало ответила бабушка.

Мать подбросила хворосту под кастрюлю с водой. Затрещал огонь. Руфь смотрела в окно, как Йорген идет к сараю. Он ничего не понял, иначе он не шел бы так легко.

— Это вы вдвоем надумали? — хрипло спросил Эмиссар.

— Надумали или нет, какая разница. Тебе придется смириться с тем, что есть.

— А как же Йорген? Что с ним будет? — спросила мать, стоя у кухонного стола.

— Руфь не может всю жизнь нянчиться с Йоргеном. Такая ноша ей не по плечу.

Бабушкин тон означал: «Не вздумайте мне перечить». У Руфи согрелись ноги. И спина. Этот тон всем им всегда служил опорой.

Эмиссар тяжело вздохнул.

— Это очень важно, Дагфинн, и ты должен помолиться за нее! — Теперь бабушкин тон смягчился..

Эмиссар испуганно посмотрел на нее. Она ободряюще кивнула ему. Наконец он сложил руки, закрыл глаза и пробормотал молитву за будущее Руфи. Когда он замолчал, бабушка сказала, что к этой молитве надо присоединить молитву, которая защитила бы Руфь от опасностей и соблазнов городской жизни.

— И спаси Руфь от грехов и распутства, — сказал Эмиссар.

— Аминь! — Бабушка улыбнулась.

Он увидел ее в зале ожидания с плоским деревянным ящиком с кожаной ручкой.

Она нетерпеливо смотрела на дверь, из которой стали появляться багажные тележки. Глаза у нее были такие, какими он их запомнил. Темные, но сейчас в них было нетерпение. Раза два она прикусила губу и взглянула на часы. Лицо осунулось, как будто она недавно плакала. Волосы заколоты на манер строгой прически а-ля Фара Диба [22] Фара (Фарах) Диба — Фарах Пехлеви, вдовствующая императрица Ирана, супруга шаха Мохаммеда Реза Пехлеви (прим. верст.). , но с одной стороны они растрепались. Когда она вытянула голову вперед, жилы на шее вздулись. Это произвело странное впечатление. У него перехватило дыхание, но настроение поднялось. Почему он не заметил ее в самолете?