LibCat » Книги » Проза » Русская классическая проза » Антон Чехов - Жена - английский и русский параллельные тексты

Антон Чехов - Жена - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Антон Чехов - Жена - английский и русский параллельные тексты» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию без сокращений). В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Русская классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Жена - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Антон Павлович Чехов
Жанр:
Русская классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
4 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 80
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Жена - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Жена - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Рассказ классика русской литературы Антона Павловича Чехова.

Жена - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Жена - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

There was no trace now of the passionate and tormenting love -- at one time sweet, at another bitter as wormwood -- which I had once felt for Natalya Gavrilovna. There was nothing left, either, of the outbursts of the past -- the loud altercations, upbraidings, complaints, and gusts of hatred which had usually ended in my wife's going abroad or to her own people, and in my sending money in small but frequent instalments that I might sting her pride oftener. (My proud and sensitive wife and her family live at my expense, and much as she would have liked to do so, my wife could not refuse my money: that afforded me satisfaction and was one comfort in my sorrow.) Now when we chanced to meet in the corridor downstairs or in the yard, I bowed, she smiled graciously. We spoke of the weather, said that it seemed time to put in the double windows, and that some one with bells on their harness had driven over the dam. And at such times I read in her face:	Любви страстной, беспокойной, то сладкой, то горькой, как полынь, какую прежде возбуждала во мне Наталья Гавриловна, уже не было; не было уже и прежних вспышек, громких разговоров, попреков, жалоб и тех взрывов ненависти, которые оканчивались обыкновенно со стороны жены поездкой за границу или к родным, а с моей стороны - посылкой денег понемногу, но почаще, чтобы чаще жалить самолюбие жены. (Моя гордая, самолюбивая жена и ее родня живут на мой счет, и жена при всем своем желании не может отказаться от моих денег - это доставляло мне удовольствие и было единственным утешением в моем горе.) Теперь, когда мы случайно встречались внизу в коридоре или на дворе, я кланялся, она приветливо улыбалась; говорили мы о погоде, о том, что, кажется, пора уже вставлять двойные рамы и что кто-то со звонками по плотине проехал, и в это время я читал на ее лице:
"I am faithful to you and am not disgracing your good name which you think so much about; you are sensible and do not worry me; we are quits."	"Я верна вам и не порочу вашего честного имени, которое вы так любите, вы умны и не беспокоите меня - мы квиты".
I assured myself that my love had died long ago, that I was too much absorbed in my work to think seriously of my relations with my wife.	Я уверял себя, что любовь давно уже погасла во мне и что работа слишком глубоко захватила меня, чтобы я мог серьезно думать о своих отношениях к жене.
But, alas! that was only what I imagined.	Но, увы! - я только думал так.
When my wife talked aloud downstairs I listened intently to her voice, though I could not distinguish one word.	Когда жена громко разговаривала внизу, я внимательно прислушивался к ее голосу, хотя нельзя было разобрать ни одного слова.
When she played the piano downstairs I stood up and listened.	Когда она играла внизу на рояли, я вставал и слушал.
When her carriage or her saddlehorse was brought to the door, I went to the window and waited to see her out of the house; then I watched her get into her carriage or mount her horse and ride out of the yard.	Когда ей подавали экипаж или верховую лошадь, я подходил к окну и ждал, когда она выйдет из дому, потом смотрел, как она садилась в коляску или на лошадь и как выезжала со двора.
I felt that there was something wrong with me, and was afraid the expression of my eyes or my face might betray me.	Я чувствовал, что у меня в душе происходит что-то неладное, и боялся, что выражение моего взгляда и лица может выдать меня.
I looked after my wife and then watched for her to come back that I might see again from the window her face, her shoulders, her fur coat, her hat. I felt dreary, sad, infinitely regretful, and felt inclined in her absence to walk through her rooms, and longed that the problem that my wife and I had not been able to solve because our characters were incompatible, should solve itself in the natural way as soon as possible -- that is, that this beautiful woman of twenty-seven might make haste and grow old, and that my head might be grey and bald.	Я провожал жену глазами и потом ожидал ее возвращения, чтобы опять увидеть в окно ее лицо, плечи, шубку, шляпку; мне было скучно, грустно, бесконечно жаль чего-то, и хотелось в ее отсутствие пройтись по ее комнатам, и хотелось, чтобы вопрос, который я и жена не сумели решить, потому что не сошлись характерами, поскорее бы решился сам собою, естественным порядком, то есть поскорее бы эта красивая 27-летняя женщина состарилась и поскорее бы моя голова стала седой и лысой.

One day at lunch my bailiff informed me that the Pestrovo peasants had begun to pull the thatch off the roofs to feed their cattle. Marya Gerasimovna looked at me in alarm and perplexity.	Однажды во время завтрака мой приказчик Владимир Прохорыч доложил мне, что пестровские мужики стали уже сдирать соломенные крыши, чтобы кормить скот, Марья Герасимовна смотрела на меня со страхом и недоумением.
"What can I do?" I said to her. "One cannot fight single-handed, and I have never experienced such loneliness as I do now.	- Что же я могу сделать? - сказал я ей. - Один в поле не воин, а я еще никогда не испытывал такого одиночества, как теперь.
I would give a great deal to find one man in the whole province on whom I could rely."	Я бы дорого дал, чтобы найти во всем уезде хоть одного человека, на которого я мог бы положиться.
"Invite Ivan Ivanitch," said Marya Gerasimovna.	- А вы пригласите Ивана Иваныча, - сказала Марья Герасимовна.
"To be sure!" I thought, delighted. "That is an idea!	- В самом деле! - вспомнил я и обрадовался. - Это идея!
C'est raison," I hummed, going to my study to write to Ivan Ivanitch. "C'est raison, c'est raison."	C'est raison, - запел я, идя к себе в кабинет, чтобы написать письмо Ивану Ивановичу. - C'est raison, c'est raison...
Chapter 2.	II.
Of all the mass of acquaintances who, in this house twenty-five to thirty-five years ago, had eaten, drunk, masqueraded, fallen in love, married bored us with accounts of their splendid packs of hounds and horses, the only one still living was Ivan Ivanitch Bragin.	Из всей массы знакомых, которые когда-то, лет 25 - 35 назад, пили в этом доме, ели, приезжали ряжеными, влюблялись, женились, надоедали разговорами о своих великолепных сворах и лошадях, остался в живых один только Иван Иваныч Брагин.
At one time he had been very active, talkative, noisy, and given to falling in love, and had been famous for his extreme views and for the peculiar charm of his face, which fascinated men as well as women; now he was an old man, had grown corpulent, and was living out his days with neither views nor charm.	Когда-то он был очень деятелен, болтлив, криклив и влюбчив и славился своим крайним направлением и каким-то особенным выражением лица, которое очаровывало не только женщин, но и мужчин; теперь же он совсем постарел, заплыл жиром и доживал свой век без направления и выражения.
He came the day after getting my letter, in the evening just as the samovar was brought into the dining-room and little Marya Gerasimovna had begun slicing the lemon.	Приехал он на другой день по получении от меня письма, вечером, когда в столовой только что подали самовар и маленькая Марья Герасимовна резала лимон.
"I am very glad to see you, my dear fellow," I saidgaily, meeting him. "Why, you are stouter than ever.!!	- Очень рад вас видеть, мой друг, - сказал я весело, встречая его. - А вы всё полнеете!
"It isn't getting stout; it's swelling," he answered. "The bees must have stung me."	- Это я не полнею, а распух, - ответил он. - Меня пчелы покусали.
With the familiarity of a man laughing at his own fatness, he put his arms round my waist and laid on my breast his big soft head, with the hair combed down on the forehead like a Little Russian's, and went off into a thin, aged laugh.	С фамильярностью человека, который сам смеется над своею толщиною, он взял меня обеими руками за талию и положил мне на грудь свою мягкую большую голову с волосами, зачесанными на лоб по-хохлацки, и залился тонким, старческим смехом.